Мистические культы Средневековья и Ренессанса - [77]
Что держит в одной руке посвященный, в то время как его другая рука скрывается в отвратительном деянии?
Акты Архелая, предшествовавшие по времени Катехизису и самому Святому Кириллу Иерусалимскому, Отцу греческой церкви IV века, а также Петру Сицилийскому, предпринявшему в IX веке миссию в стан грозных тогда манихеев[599], и в наши дни некоторые авторы, подобные де Бособру, потрудились нам об этом рассказать. Посвященный держит ишас (ischas)[600], который собирается бросить в ужасную чашу, поспешив смешать его с тестом[601] в горящем сосуде, чтобы затем предоставить этот хлеб избранному, сидящему на камне и обязанному совершить жертвоприношение. Избранный предается плачу, чем подтверждает слова Отцов, описывающих совершенных, как собиравшихся в глубокой скорби, поскольку не освободили их пленного бога, скованного в материи[602]: они опечалены еще и тем, что, несмотря на их милосердие, в них самих остается еще часть, посвященная тьме.
Все, что мы видим прекрасно подтверждает выражение Святого Кирилла, называющего инжир евхаристией манихеев[603]; хотя это лишь бледное отражение того, о чем повествуют Святые Отцы; и барельефы нашей шкатулки, показывая совершение мистерий над животными[604], сумели, насколько возможно, уберечь глаза, оставаясь, тем не менее, в рамках истории и в русле отвратительной манихейской доктрины.
Вид кувшина или сосуда для толчения с выбегающем из него пламенем, помещенного посреди четырех посвященных манихейской евхаристической сцены, напоминает обвинение, ответственность за которое предоставляю Святому Епифанию, отсылая к тексту самого Отца Церкви, чтобы не быть в занимающем нас вопросе слишком некомпетентным историком[605].
И все же, на барельефе запечатлен вполне заурядный сюжет манихейского действа: смешение теста с отвратительной субстанцией, собранной у телицы.
Еще более чудовищные мерзости такого рода мистерий, по словам Святого Августина, были раскрыты в Карфагене по запросу трибуна Урса[606]. Среди препровожденных к нему обвиняемых находилась и девочка по имени Маргарита, разоблачившая эти омерзительные нечестивости. Ей вряд ли было 12 лет, и она рассказала, как ее развращали для исполнения преступной мистерии. Она с трудом заставила согласиться на такие же признания одну манихейскую монахиню по имени Евсевия, претерпевшую с той же целью такие же оскорбления. Поскольку присутствующие на мистериях посвященные были обоего пола, Евсевия и Маргарита, допрошенные раздельно, указали в своих совершенно тождественных свидетельских показаниях весь процесс этих постыдных действ вплоть до способа, при помощи которого тесто помещалось под тело жертвы[607]. Один из осквернителей, назвавшийся Виатором[608], признался, что совершавшие подобные вещи обозначались особым именем катаристов; манихейская секта, как он подтвердил, делилась еще на другие ветви, имевшие собственные наименования: маттариане, маттэры или наттиеры[609].
На самой большой части барельефа (иллюстрация V) у бородатого идола, у ног которого находятся двое нагих обожателей, имелась определенная взаимосвязь с METE, изображенной на крышке шкатулки, хотя отличие последней от идола существенное. METE обладает женской фигурой и признаками, уподобляющими ее античной Церере. Идол барельефа, наоборот, имеет мужскую фигуру с гораздо более длинной бородой: его мужской пол несет явно утрированные черты. Более того, у идола на голове остаются заметными либо два луча для пародии на Моисея, считавшегося манихеями вдохновленным злым началом[610], либо два рога для обозначения главного князя нации тьмы. На самом деле, персонажем барельефа является Саваоф[611] или Саклас[612], князь вожделения, отец Адама и, значит, человеческого рода[613]; но кем бы ни был Саваоф или Саклас, последнее божество более характерно для архонтиков, что доказывает одно: несмотря на презрение Манеса к этому суеверию, его сторонники имели менее проницательный разум и более приземленные идеи, что признает его ученик Тирбон в словах, обращенных к святому епископу Архелаю: «Простые почитают вожделение, воображая, будто оно есть Бог»[614]. Гераклиониты, по словам Святого Епифания, поклоняются Саваофу как божеству страстей[615].
Бородатые изображения василидиан[616], рисованные или чеканные на металле картины карпократиан[617], идолы с длинной бородой тамплиеров[618]: все это имеет такие большие сходства с Сакласом или Саваофом манихеев, что совсем непозволительно видеть в этих идолах различное происхождение.
Два поклонника или скорее две поклонницы, преклонившие колена у подножия идола Сакласа в позе с недвусмысленными жестами для такого рода культа, принимают, в соответствии с практикой маркосиан[619] или манихеев, одно[620] единственное омовение из елея смешанного с водой и изливаемого на их головы руками женщины[621]. В продолжение этой сцены омовения, можно увидеть в нагом мужчине и нагой женщине, несущих сосуд, лишь посвященных манихеев-николаитов, о которых Святой Епифаний говорит определениями, характеризующими высшую степень изнеженности этих сектантов, занимавшихся день и ночь услаждением благовониями своих нагих телес
