Мистические культы Средневековья и Ренессанса - [66]
И пускай даже принципы тамплиеров были далеки от исмаилитских принципов, у обоих сторон преобладала опасная тенденция пренебрежения к общественному культу.
В период своего пребывания в Сирии тамплиеры по своему честолюбию не раз натыкались на подводные камни: этот бедный и смиренный по своему происхождению орден быстро обогащается. Когда торжественно доверялась благородная и суровая миссия покровительствовать народам своей отвагой, редко кто не хотел бы потом господствовать над этими народами своим влиянием. Для достижения этой цели потребовалось создать сильную и единую корпорацию, обладающую собственными статутами, посвящениями и даже мистериями и повинующуюся единой воле. В таком положении тамплиерам было сложно избежать дерзких сектантов, орудовавших тогда в Сирии: значит, храмовники представляли собой добычу для ухищрений этого сектантского сообщества, ставшую предметом его алчности. Напомним, что в 1118 году[407], а это год основания ордена Храма в Иерусалиме, в Константинополе на костре сгорел глава манихеев-богомилов: преследование секты в центре греческой империи отбросили ее в Каппадокию и Сирию, где, как мы уже видели, она весьма хорошо сохранилась, поскольку мусульмане были благосклонно настроены к манихейским идеям.
Богомилы в целом описаны как изворотливые и коварные[408]. Они внедрялись повсюду даже в одеянии монахов[409]. И разве могли оказаться бесплодными их притязания на военный и монашеский орден, организованный по образцу сектантов Хассана и желающий иметь собственный свод посвящений и мистерий? И разве не у манихейской по происхождению секты[410] наши рыцари обрели эту формулу духа, мудрости и премудрости, которая заставляет прорастать и цвести[411]?..
Необходимо напомнить, что, подвергнув подробному рассмотрению весь восточный эклектизм, эту странную формулу мы обнаружили только в манихействе. Более того, богомилы, которых мы видели, являлись манихеями, скрывавшимися под иным именем и представлявшими Бога Отца в образе старца с длинной бородой[412]. Не естественно ли тогда предположить, что это и был таинственный идол, внушавший столько ужаса отдельным посвященным из рыцарей Храма. Посредством этой головы представлялся и почитался в великой мистерии Высший Бог, признававшийся сектой монотеистов за единого Бога. Это могло происходить независимо от эона-андрогина, олицетворявшего мысль, дух, мудрость и премудрость, важнейшего эона, почитавшегося всеми гностическими сектами под различными именами[413]. И здесь нет никакой сложности.
Богомилы, проповедуя внутренний культ в ущерб внешнему культу и отказываясь почитать крест под предлогом, что он служил орудием смерти для Иисуса Христа[414], прямо вели храмовников к монотеизму под обманчивой наружностью. Кроме того, есть многие основания верить, что и само мусульманство не обошло влиянием чёткий деизм тамплиеров, поскольку большое число свидетельских показаний признает, что братья отрекались от Иисуса Христа как от лжепророка[415]. Значит, они почерпнули эту формулу никак не в чисто манихейской секте, и мы находим здесь бросающийся в глаза вид магометанского гностицизма, который только сумели предположить Вильке и Маттер.
Вот некоторые свидетельства сношений тамплиеров с мусульманами. Так, брат де Палюд (de Palud) говорит о магистре ордена, находившемся в плену у султана и отпущенном на свободу за обещание ввести в статуты ордена все заблуждения или их часть, в чем сейчас орден обвиняют. Он добавляет, что благодаря этому соглашению, султан и его преемники были неоднократно полезны для Ордена Храма[416]. Брат Гуго де Нарсак (Hugues de Narsac) считает, что эти заблуждения существовали в ордене в течение долгого времени и появились в заморских странах, где установились тесные отношения с арабами и где великий магистр Вильгельм де Боже (Guillaume de Beaujeu) и рыцарь Матьё ле Соваж (Mathieu le Sauvage) заключили договор о широком взаимодействии с султаном и саррацинами. Брат Матьё часто отправлялся к ним на переговоры, а великий магистр Вильгельм, когда это ему казалось необходимым, брал к себе саррацинов на службу за денежное содержание. Оба признавали, что действовали так для большей безопасности братьев; но говоря это, их никто не одобрял[417].
Оруженосец Пьер де Нобильяк (Pierre de Nobiliac) рассказывает, что великий магистр Вильгельм де Боже многократно изъявлял свидетельства своей дружбы с султаном и саррацинами, чтобы орден мог удержаться в своих заморских владениях[418].
Когда у брата Готтфрида Гонавиллы спросили, откуда произошел обычай отречения от Иисуса Христа и плевков на крест, он ответил, что он был введен великим магистром, находившимся в пленниках у султана[419]: одни обвиняли в этом великого магистра Ронселена (Roncelin); другие – великого магистра Берара (Berard)
