Мистические культы Средневековья и Ренессанса - [102]
Этот вопрос, полагаю, решен тем, из чего он проистекает, и что является виновностью ордена Храма, политической, религиозной и социальной заинтересованностью, связанной с его упразднением. В этом любопытном процессе, освещаемом в течение пяти столетий, ряды защитников редеют с каждым днем. В то же самое время дело Тамплиеров почти полностью оставлено даже церковными писателями. Эти писатели завершили разумением того, что необходимо было выбирать между виновностью обвиняемых и виновностью их осудившей Церкви: первые не могли быть объявлены невиновными без признания виновными их судей. Тех же, кто еще сомневается, можно лишь отослать к доказательствам, фактам и признаниям, настолько многочисленным и настолько рознящимся в подробностях и, тем не менее, настолько согласующихся, которые являются сегодня известными и которые можно найти подытоженными или указанными в примечании в первой части этого исследования. Сюда должно присоединить свободно данные свидетельства в неизданном расследовании из Флоренции, текст которого мы публикуем: своей тяжестью и точностью они способны открыть глаза самым предубежденным лицам.
Повторим, что свет поражает все больше и больше просвещенные души, свободные от всякой занимаемой позиции, хотя вызванная жалость инстинктивно и оказалась на стороне жертв; иногда подобные люди нерешительно плыли между нападением и защитой. К их числу принадлежит знаменитый французский писатель, которому мы обязаны публикацией двух больших французских протоколов допросов: он всякий раз с такой добросовестностью возвращался к мнению, высказанному им поначалу относительно виновности рыцарей Храма. Кто-то ему сказал о настоящем исследовании в ходе чтения, проведенного в Институте, попросив его выразить свою определенную мысль об этих монахах-воинах. «Тамплиеры, – воскликнул он, – являлись тюркосами Азии» (тюркос – алжирский стрелок во французских колониальных войсках; прим. пер.) Несомненно, очень выразительное слово, хотя больше живописное, нежели верное. Тюркосы слушаются своих естественных наклонностей, но не систему: они обладают неукротимой доблестью, пылкостью темперамента, свободной и легкой жизнью, но никак не продуманной и догматической развращенностью Тамплиеров. Юность, роскошь и жгучее небо Азии не представляются недостаточными для объяснения подобных нравов в христианском ордене, столь чистом в своем истоке. Этому могут дать отчет только доктрины.
Много людей в этом спешащем столетии судят о книге по предисловию. Автор полагает полезным указать здесь то, что подробно излагает на протяжении своего текста, а именно: он не включает всех рыцарей Храма в тот же самый обвинительный приговор. Но согласно ему число виновных было значительным, а их признания составляют доказательство слишком единообразной и слишком общей системы, вот почему их отклонения нельзя объяснить индивидуальными увлечениями. Подобие заблуждений, единство вдохновения, о котором они свидетельствуют, разоблачают предварительное согласие, доктрину, изначально установленную между определенным числом принятых лиц.
Главная задача этого исследования есть поиск и обнажение основ этого согласия и этого учения.
Введение
Тамплиеры исповедовали доктрину, противостоящую учению церкви? Эта доктрина была общепринятой в ордене? Каковыми являлись ее догмы, ее источники, ее отношения с великими ересями тринадцатого столетия? Несла ли в себе она достаточно угрожающую социальную опасность, удостоверяющие меры, благодаря которым Церковь и Государство достигли уничтожения ордена Храма? Эти проблемы долгое время составляли безнадежность историков. Аббат Верто в них видел «самую непроницаемую загадку, которую история оставила для разгадывания будущим поколениям», и Наполеон не думал, что мог бы когда-нибудь прийти к их разрешению. Он вопрошал: «Как, по истечении пяти веков стало возможно провозглашать виновность или невиновность Тамплиеров, когда сами современники разделились на этот счет?.. Было ли настолько невыносимо пребывать в сомнении, когда вполне очевидно, что все исследования не могли предоставить удовлетворяющего результата?»[921]
Конечно, невыносимо пребывать в сомнении. Дух или, если желаете, человеческая гордость, не знает разрешения в неведении. Тайна ее увлекает и ее терзает. Когда в настоящем обнаруживается одна из этих проблем, которую ей называют неразрешимой, она ее с любопытством вопрошает, ее рассматривает во всех видах, уже не имея отдохновения, пока, наконец, не проникнет ее темень.
Односторонний дух, который во Франции, смешавшись со всем, долгое время вредил освещению этой смутной истории. Систематически и прежде всякого рассмотрения принималась сторона «за» или «против» ордена Храма в соответствии с тем, кто принадлежал к философскому лагерю или к религиозной партии, исходя из чего являясь неверующим или верующим. Оправдать Тамплиеров значило вести процесс против королевской власти, выигравшей от их ограбления, и осудившего их папства; показывать их виновными значило одновременно защищать монархию и религию. Разве и в наши дни не были абсолютно чуждыми эти обеспокоенности противоположным суждениям, целью которых предстает это запутанное дело? Справедливости ради стоит признать, что лагерь обвинителей значительно возрос с конца последнего столетия. Сознательные исследования и важные находки определили данное движение и послужили ему. В числе наиболее решающих из них необходимо выделить: открытие в библиотеке Ватикана выдержки одного судопроизводства, совершенного в Англии; труды немецких и итальянских эрудитов; обновление обычного текста протоколов двух больших французских расследований; изыскания, каким бы ошибочным ни было, согласно нам, заключение, давшие место определенным обвинительным артефактам, приписываемым Тамплиерам, наконец, публикация, сделанная в Испании Виллануэвой
По устным сведениям из кругов московской интеллигенции, легендарная шкатулка из Эссаруа (Бургундия) является прототипом того самого предмета, о котором написал в детективном жанре известный русский советский писатель-фантаст Еремей Парнов (1935–2009) в своем романе “Ларец Марии Медичи” (1972): снятый по нему в 1980 году одноименный фильм в буквальном смысле заразил столичное юношество перестроечной поры тягой к духовному и неизведанному… С великой долей вероятности можно утверждать, что Еремей Парнов, став затем автором “Трона Люцифера” (1985), первого советского научно-популярного издания по истории оккультизма, прекрасно знал о нашем средневековом гностическом артефакте, связанном с иоаннитами-мандеями, катарами и тамплиерами, и искусно завуалировал его подлинную сущность в романе, акцентировав внимание на сюжетной линии: поисках сокровищ и приключениях героев.
В ряду книг о крупном предпринимателе и президенте США Дональде Трампе, выпущенных на русском языке, пожалуй, только в этом произведении предпринимается серьезная попытка исследования тайных пружин американской политики, возможных центров сил, определяющих внутреннюю и внешнюю политику страны. Большое внимание уделяется генеалогии Дональда Трампа и, как следствие, закономерности обретения им власти. Кроме того, автор Владимир Ткаченко-Гильдебрандт рассматривает «мессианство» Трампа в контексте религиозных составляющих американской истории, мистического иудаизма и пророческих откровений американских писателей конца XIX и начала XX столетий.
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».