Мистерии и магия Севера - [70]

Таким образом, то, что мы называем «богами», — это силы, сотворившие нас и, в свою очередь, сотворённые нами. Это не означает, что боги нереальны и просто-напросто порождены человеческой фантазией. С равным успехом можно заявить, что люди нереальны и порождены фантазией богов. Кто же кого выдумал? Очевидно, перед нами — взаимовыгодный симбиоз сознаний. Я твёрдо убеждена, что на отличном от нашего уровне реальности боги совершенно реальны, наделены разумом и способны принимать решения независимо от человеческого сознания (уж во всяком случае — от сознания одного, отдельно взятого человека). Теоретически, можно предположить, что они в той или иной мере исполняют волю коллективного человеческого сознания, действуя в пределах сформировавшей их среды. Боги управляют коллективной волей, но в то же время выполняют решения, принятые этой волей. Это — двунаправленный процесс. По всей вероятности, боги способны принимать решения независимо от индивидуального человеческого сознания, но принять решение, противоречащее интересам коллективной воли соответствующего народа, они, скорее всего, не в состоянии. Это правило работает применительно ко всем богам, по всему миру, включая и богов монотеистических религий. Настаивать на том, что существует только «наш бог» и никаких других богов нет, — явная нелепость. Взаимосотворение богов и людей — это процесс взаимовыгодного энергообмена. Из этого можно сделать вывод, что бог прекращает своё существование, когда не остаётся ни одного человека, верящего в этого бога. Энергия, из которой он состоял, возвращается к своему источнику, и в дальнейшем из неё могут возникнуть другие божественные формы.

Эта теория позволяет представить в новом свете миф о Рагнарёк — гибели богов. Боги реальны, но это не значит, что они статичны и неизменны. По мере того, как развивается сознание народа и люди обретают всё более глубокое и полное знание об окружающем мире, эволюционируют и божественные формы, созданные этим народом. С течением времени божественные формы видоизменяются в согласии с переменами, которые претерпевает коллективное сознание народа.

Когда люди переносят на какого-либо из богов новый, усовершенствованный образ или систему идей, бог отвечает тем же, совершенствуя сознание народа. Бог развивается в симбиозе со своим народом. Попробую проиллюстрировать эту теорию, рассмотрев для примера происхождение и развитие самого интересного и сложного персонажа северной мифологии — бога Одина.

Один — верховный бог скандинавского пантеона. Многое свидетельствует в пользу того, что первоначально он был довольно скромным божеством и пробил себе путь наверх долгими трудами. Попытавшись выяснить, как развивался образ Одина, мы быстро обнаружим, что бог этот не только известен под множеством различных имён, но и обладает множеством разнообразных ипостасей и атрибутов, варьирующихся от местности к местности столь широко, что может показаться, будто под разными именами скрываются разные божества, не имеющие между собой ничего общего. Однако большинство исследователей полагают, что по существу речь идёт об одном и том же боге или архетипе. Его имена, начиная от самого древнего, таковы:

Воданаз (Wodanaz) — у первобытных германских племён

Водан (Wodan) — на территории Голландии

Воден (Woden) — на территории Англии

Один (Odin) — на территории Скандинавии

Вотан (Wotan) — на территории Германии

Таковы основные имена, под которыми этого бога знали северные народы на протяжении последних двух тысяч лет. Имя Wodanaz — древнейшая форма, бытовавшая приблизительно в одно время с формами имён «Турисаз» и «Тейваз», которые относились, соответственно, к Тору и Тюру и сохранились в футарке как имена рун, связанных с этими богами. Итак, у Водана (именно так я предпочитаю называть его в своих ритуалах, в согласии с традицией, принятой у меня на родине) пять различных имён, и ассоциации, возникающие в связи с некоторыми из них, позволяют сразу же выявить черты различия между вариантами их носителя. Так, когда мы слышим имя «Один», воображение рисует перед нами образ бога-воина, покровителя викингов. Если же кто-то назовёт в нашем присутствии имя «Вотан», мы скажем себе: «А-а-а! «Кольцо нибелунга»! Вагнер!». Но многие ли смогут вспомнить, что Вотан — это, в сущности, тот же бог, что и Один, а сюжет «Кольца нибелунга» заимствован из исландской «Саги о Вольсунгах»?

Во избежание путаницы я буду называть богов их скандинавскими именами, так как большинство литературных источников, цитируемых в этой книге, имеют скандинавское происхождение. В некоторых ритуалах очень важно соблюдать точность в обращении с именами силы. Имена «Водан», «Воден» и «Вотан» различаются по звучанию, но не по значению. Однако с именем «Один» дело обстоит иначе. Будучи тождествен Водану, Один, тем не менее, выступает в иной ипостаси. Один — это, так сказать, Водан в дурном настроении.

Водан и Один — это одно и то же божество, но в разных ипостасях, и забывать об этом не следует. Ведь результат магической работы подчас всецело зависит от того, сознаём ли мы, к какой именно ипостаси божества взываем. Отличительные характеристики Одина развились, по преимуществу, в эпоху викингов. А с тех пор, на мой взгляд, роли стихий — или, точнее, отношения между стихиями — несколько изменились.