Мистер Слотер - [96]

Мэтью поднял лук Прохожего, лежавший там, где индеец его обронил, получив пулю. Видно было, где примяты грибы и трава ползущими телами. А интереснее то, что в сорока футах виден был обрыв, а внизу — камни и ручеек. Вполне могли туда ночью сковырнуться, лежали бы сейчас и гнили в пыли. Лежать всю вечность мертвым рядом с Тиранусом Слотером не входило в планы Мэтью.

Он пошел по кровавому следу, как велел ему Прохожий. Что Слотер ранен, они поняли, найдя кровь на поляне. Пуля или стрела его царапнула, сказал Прохожий, но рана поверхностная.

Мэтью увидел, где Слотер вырвался из чащи бешеным быком. Капли и лужицы крови на лесной подстилке вывели Мэтью к группе тонких сосенок. Он остановился, присмотрелся к отпечаткам на стволе — вроде бы большой, указательный и средний пальцы левой руки. Слотер здесь на миг остановился — то ли прийти в себя, то ли принять решение, что теперь делать. Очевидно, решение он принял быстро и реализовал его с военной четкостью. Ведь говорил же он, что был когда-то солдатом.

Но почему, думал Мэтью уже в сотый раз за это утро, Ларк не крикнула? Не попыталась сопротивляться? Ну, она, конечно, знала, на что способен Слотер, и чем бы она могла отбиваться от него? Задним числом он теперь понимал, что ей нужно было бы оставить нож или хотя бы разбудить и сказать, чтобы увела Фейз с поляны, или спрятать их где-то…

Но они не думали, что Слотер пройдет мимо них. Проникнет в темноте в лагерь, раненый или нет, и быстро заставит Ларк и ее мать идти с ним в лес. На юго-запад, сказал Прохожий, когда они нашли след. Не надо быть индейцем, чтобы по нему пройти, объяснил он Мэтью. Недорезанная свинья продолжает кровоточить.

Мэтью оставил измазанную кровью сосну и пошел той тропой, которой уходил с поляны Слотер. Он себе представил, что могло случиться ночью, когда Ларк услышала, что кто-то идет, позвала его по имени — а он был слишком испуган, чтобы отвечать, чтобы Слотер не выстрелил на голос, — и ей ответил тихий шепот в ухо или приставленный к горлу горячий ствол пистолета.

«Скажи своей милой матушке, что мы идем в безопасное место, или что идем играть в прятки, скажи что хочешь, черт возьми, но если крикнешь, я ее убью. Чтобы ни одна из вас не пикнула, понятно? Бери ее за руку и иди впереди. Вот сюда. Ну, пошла!»

Мэтью думал, сказал ли Слотер Ларк, что им не на что надеяться, если будут сопротивляться, а если не будут, то он их отпустит, когда отойдет подальше. Поверила бы Ларк этому после того, что случилось у нее дома? Или ухватилась бы за это обещание как за надежду выжить? Подумала, что сумеет его уговорить их не убивать. Может быть. Вероятно. Кто знает?

«Я сам был солдатом», — сказал Слотер. Мэтью убедился, что он явно хорошо обучен бою в дополнение к природной склонности убивать. Убийство он поднял в царство искусства. Он мог днями — неделями? — обдумывать план бегства, просчитывать ходы, как шахматный мастер, путешествовать по дебрям, как индеец, красться в темноте с уверенностью кота, не замечать боль от раны, сосредоточившись на своей цели. Он владеет пистолетом, ножом и бритвой. Он совершенно беспощаден и холоден как лед, у него, по выражению Прохожего, «глаз убийцы на затылке».

Солдат? Может быть. Но Мэтью больше склонялся к мысли, что он обучен на наемного убийцу. Исключительно одарен именно для этой работы.

Работы? Да, он же говорил: между одной работой и другой, но возвращается расплатиться по счетам.

И что это значило?

В любом случае — ничего хорошего. Скорее всего кому-то придется расплачиваться жизнью.

И у Мэтью теперь тоже есть счет к взысканию. Когда он вышел из лесу, увидел, что Прохожий сидит все также спиной к дереву на дальнем краю поляны, рядом с пеплом от костерка, который успокоил и убаюкал Фейз. Он ощутил тот же удар молотом в живот, как когда при первом свете увидел кровавую дыру в боку индейца.

Глаза у Прохожего были закрыты, лицо поднято навстречу раннему солнцу. Но даже за то время, что Мэтью осматривал место боя и искал лук Прохожего, индеец будто стал меньше, еще сильнее обострились черты лица. И посерел, как надгробье. Повязка, которую Мэтью соорудил из галстука (того самого, что прекратил страдания Джеймса), прикрывала нижнюю половину груди Прохожего. И слева потемнела от крови.

Услышав приближение Мэтью, Прохожий открыл глаза.

— Вот так я страшно выгляжу? — спросил он, правильно прочитав выражение лица Мэтью. И сам себе ответил: — Смерть можно назвать по-разному, только не красавицей.

— Я тебя отсюда вытащу.

Прохожий едва заметно улыбнулся, но в глазах его стояла неизбывная боль.

— Не вытащишь. Если хочешь стать индейцем, первое, чему ты должен научиться… — он замолчал, преодолевая резкий приступ страдания, — научиться, — повторил он, — это признавать реальность.

Мэтью не нашелся, что ответить. Он уже успел увидеть, когда осматривал рану, что пуля перебила как минимум одно ребро и ушла глубоко внутрь. И где она в этом разорванном мясе остановилась — совершенно непонятно. Чудо еще, думал он, что Прохожий способен говорить, тем более двигаться. Индеец набрал в горсть мха, сосновой коры и хвои, сунул в рану и велел: «Завяжи».