Мистер Капоне - [33]

Тридцать девушек делало Four Deuces почти гигантом на фоне Cort на 23-й улице, функционировавшего под прикрытием гостиницы и содержавшего всего восемь проституток; и Covart на улице Уэст-Мэдисон, которое могло позволить днем только три проститутки, а ночью – не больше восьми, иногда шесть.

Городские бордели потеряли былое очарование. Например, в Four Deuces удрученные клиенты сидели на жестких лавках, вдоль голых стен, в холодной, плохо освещенной приемной, ожидая очереди с более-менее симпатичной проституткой, а тучная, дурно накрашенная мадам нараспев вещала из кресла-качалки: «Ну, давайте, ребятки, выбирайте девочку». Все работало на то, чтобы выкачать у клиента как можно больше денег.

Напротив, пригородные заведения могли вести деятельность открыто и расширять масштабы сколько вздумается. Конкуренты и местные власти остались у Торрио в хвосте.

Такая концентрация позволяла Торрио контролировать ситуацию, облегчала руководство и защиту. Сочетание кабаре и борделя, как в бернэмском Arrowhead, способствовало созданию атмосферы дружеской вечеринки. В некоторых питейных заведениях пригорода стулья и столы были привинчены к полу, чтобы их не использовали в качестве оружия в ходе постоянных пьяных потасовок, возникающих в пылу неуемного веселья.

При таком раскладе это были не слишком большие расходы. Атмосфера легкости и дружественности, царившая в пригородных заведениях, расширила рынок сбыта пива, который составлял 90 % от всех продаж алкоголя в Чикаго.

После сделки со Стенсонами Торрио поставлял в пригород собственный пенный напиток. Все было направлено на получение дальнейшей прибыли.

Политические события стимулировали пригородный проект Торрио и добавили вес аргументам в пользу комбинации города и деревни. К середине 1921 года мэр Томпсон находился в состоянии открытой конфронтации с различными силами, его администрация и управленческий аппарат пришли в упадок.

Томпсон поссорился с Фредом Лундином, недовольным, что с ним не проконсультировались при назначении Карла Фитцморриса начальником городской полиции. В свою очередь, Томпсон был недоволен монополией Лундина на политический патронаж и разбазаривание общего фонда избирательной кампании в тщетной попытке переизбрать неугодного и особенно шумного окружного судью. Мэра не заботили разговоры общественности, что он всем был обязан Лундину. Томпсон был в ярости из-за разгоревшегося скандала по поводу взяточничества в Департаменте образования города Чикаго, в ходе которого было разоблачено много влиятельных лиц, в том числе Фред Лундин и его племянник Виртус Ромм.

Несмотря на запущенное состояние управленческого аппарата, к июню 1921 года Томпсон сформировал список кандидатов, единственной явной рекомендацией к которому была лояльность по отношению к нему.

Ассоциация адвокатов, активные реформаторы, общественность, даже газета American Херста[66] (единственная сколько-нибудь серьезная поддержка прессы, которой обладал мэр) – все открыто выразили осуждение.

Пресса предрекала сокрушительное поражение и предупреждала: вся страна будет наблюдать за выборами мэра Чикаго в 1923 году, чтобы убедиться, что заявления 1921 года не были пустым звуком.

Похоже, Томпсон мог остаться не у дел.

У Торрио не было возможности предвидеть, как отразится на бизнесе смещение старого мэра и становление новой администрации. Его операции, находящиеся вне досягаемости городских реформ, приобретали все больший смысл.

Кроме того, на повестке дня стояло спасение губернатора Лена Смолла[67].

Прокатившаяся волна помилований сделала его фактическим действующим сотрудником Джона Торрио, а политическая грамотность помогла обеспечить спокойную работу в сельских районах, подконтрольных федеральной власти. Теперь губернатор попал в беду. В июле 1921 года Смоллу были предъявлены обвинения в коррупционной деятельности в военное время в должности казначея штата.

Суть обвинения заключалась в том, что Смолл разместил государственные депозиты в банке Grant Park Bank – учреждении, существовавшем только в воображении двух братьев Кертис и их единственного государственного вкладчика. Затем этот воздушный банк переводил деньги обратно под 2 % годовых (хотя в связи с войной процентные ставки резко выросли). В целом, как утверждали государственные аудиторы, за четыре года эта схема отбила по меньшей мере $819 690 и 31 цент.

Торрио отрядил в Уокиган[68], где должен был состояться суд над Смоллом, целую армию громил и взяткодателей. Купленный и запуганный суд присяжных оправдал губернатора (на основании двух голосов «против», поданных по открепительным талонам), который позднее не остался в долгу перед Джоном.

Политика на выборах в городской совет в феврале 1921 года показала всем бандам Чикаго, что Торрио прав в необходимости объединения и совместной работы.

Энтони Д’Андреа[69] – расстриженный священник и явный фальшивомонетчик, бросил вызов олдермену Джону Пауэрсу[70] из девятнадцатого округа. Д’Андреа проиграл во всех предыдущих предвыборных кампаниях, но сумел стать президентом чикагского отделения Unione Siciliana[71].

Эта организация занималась благотворительностью, служившей прикрытием для гангстерской деятельности, в масштабах всей страны.