Мистер Х - [7]

Я одариваю ее краткой улыбкой.

— Хорошая девочка.

***

Четверг 15 августа, 2013. Вечер. 23.00

Наблюдение за тем, как Джей привязывает себя к кровати, на хрен выводит меня из себя. Я ненавижу признавать это, но ее тело по-прежнему руководит моим членом. Я не могу контролировать его. Это она должна быть под моим контролем. Но мой член говорит мне обратное. У него свое мнение на ее счет. Мой пистолет теперь не единственный, направленный в ее сторону.

Закончив со своей лодыжкой, она смотрит на меня. В глазах — страх и мольба. Это чертовски заводит, но в тот же миг я ненавижу ее, когда она так смотрит на меня. Я вообще ненавижу, когда она смотрит на меня. Я ненавижу все в ней.

Не так много людей, которые познали мою ненависть, но к ней я питаю особое презрение.

— Привязывай свою левую руку к столбику кровати, — я делаю резкий взмах пистолетом, и она хватает ртом воздух, замечая это. Мне хочется смеяться, когда они ведут себя вот так — напуганные моей маленькой безделушкой со свинцовой начинкой. Они должны бояться больше того, что я могу сделать с ними, если бы со мной был весь набор моих игрушек. Увы, но так мне везет не каждый день.

В руке я держу бутылку скотча, которую нашел на столике, затем я наливаю себе выпить, пока приглядываю за ней. Я должен знать, что она не попытается снова наделать глупостей, и, например, сбежать. Будто у нее есть шанс. Насколько же это забавно.

Я признаю, что я ублюдок. Не все ли мне равно? Ни капли. Я делаю то, что делаю, потому что я люблю видеть страх в их взгляде перед тем, как я убью их. Меня возбуждает трепет, который приходит с мыслью о чьем-то убийстве, и с мыслью о том, как я распланирую их смерть, как они будут корчиться в агонии. Их смерть, конечно, не единственное, что мне приносит наслаждение. Моя профессия идет в придачу с хорошим вознаграждением, которым я, не стесняясь, пользуюсь. Чтобы купаться в золоте, приходится иногда убивать людей. Не все так живут. Вы можете назвать меня счастливчиком. Или просто умным. Но поскольку я выбрал этот путь, а не другой, во мне и то, и другое. Но я бы никогда не стал на эту стезю, если бы не…она.

Она хнычет, пока завязывает последнюю веревку вокруг своего запястья. Затем она поднимает на меня глаза с холодным и жестоким выражением. Я перекрываю ей все пути к отступлению, чтобы она не попыталась убить меня. Я люблю это. Она напоминает мне меня.

Я ставлю свой скотч на столик и поднимаю пистолет. Приближаясь к ней, я указываю на кровать, мысленно приказывая лечь.

— Пожалуйста, — в ее голосе я слышу мольбу.

— Шшшш, — я прикладываю палец к губам. — Ты ведь не хочешь ляпнуть что-нибудь, о чем потом пожалеешь.

Я наклоняюсь и осматриваю веревку. Нужно быть уверенным, что она привязана крепко. На всякий случай я всегда ношу с собой дешевую веревку, хотя и не поклонник. Это, своего рода, на экстренные случаи. Мне даже грустно от того, что мне приходится использовать ее против моего желания. Я бы предпочел для нее что-нибудь поэлегантней. Не то чтобы она этого заслуживала, но я люблю создавать из своих жертв шедевры. Я люблю превращать их в предмет искусства.

Она снова начинает говорить.

— Позволь мне…

Я дергаю веревку. Она кратко вскрикивает. Ей лучше последить за своим языком. Из ее рта ничего хорошего не выходит.

— Я же сказал… Заткнись!

— Но почему? Почему я? И откуда ты знаешь мое имя? — внезапный ужас в ее глазах привлекает мое внимание. Обычно мне нравится, как в моих жертвах закипает кровь, как краска уходит с их лица, когда они бледнеют, как отчаянно бьются их сердца, пропуская удары. Я люблю смотреть, как все это происходит. Но только не сейчас.

С ней все по-другому.

Я останавливаюсь и заставляю себя вспомнить, почему я так ненавижу ее.

Но и это я тоже ненавижу. Ненавижу вспоминать.

Я сильнее затягивая веревку до тех пор, пока она вообще не может пошевельнуть руками. Ее челюсть сжата, а губы напоминают голодного пса, который готов отгрызть голову своей жертве. Великолепно.

Улыбаясь ей, я отправляюсь к ее лодыжкам и проверяю веревки там, не спуская с нее глаз ни на секунду. Я хочу, чтобы она видела, как я смотрю на ее попытки вырваться из оков, которые кроме меня развязать никто не сможет. Никто, кроме того, кого она презирает и боится. Очень жаль, что она не помнит, насколько сильнее я презираю ее.

Это дает мне еще одну причину привязать ее здесь. Я заставлю ее страдать. Она заслужила это. Хоть я и не представлял, что доживу до этого момента, но наблюдать за всем этим — просто выбивает дух. И я собираюсь принять в этом участие.

— Тебе удобно, птенчик? — распеваю я и иду к другой стороне кровати.

— Иди в задницу!

— Ну-ну, я думал, что уже объяснил, я здесь не за этим.

— Тогда какого хера ты меня хочешь? Хочешь, чтоб я сама себя удовлетворила? Ты здесь, чтобы убить меня? Ты собираешься сидеть и ждать, пока я не признаюсь во всех своих смертных грехах? Или ты хочешь приватный танец, да? — она замолкает, раздумывая. — Потому что я к чертям собачьим не пойму, какого черта ты забыл в моей комнате!?

Я не сдерживаю смех и качаю головой после ее словесного взрыва. Хватая ее свободную руку, я намертво привязываю ее к столбику кровати. Я вяжу узел под ее шипение от боли и не могу промолчать.