Мистер Х - [23]

— Ты не смеешь отворачиваться!

Он наклоняется и прижимается своими губами к моим. Я не сопротивляюсь. У меня нет сил, и я знаю, что это бесполезно. Я под его контролем, и все, что мне остается делать — слушаться его. Если я позволю ему думать, что он здесь главный, мне будет легче, и, возможно, я найду способ, как отсюда выбраться. Чтобы предать его доверие, его сначала нужно получить. Но чтобы сделать это, мне нужно дать ему то, что он хочет. А он хочет меня.

Я позволяю ему поцеловать себя. Поначалу мне становится страшно, и я чувствую отвращение, но через пару секунд замечаю, как что-то меняется. Такое мягкое и нежное прикосновение… Его губы соблазняют меня шире раскрыть рот. Он благосклонен ко мне, когда я делаю что-то добровольно. Это облегчение. Потом я что-то узнаю.

Этот поцелуй. Он такой знакомый, и я не понимаю, откуда.

Как я могу узнать что-то, чего никогда прежде не пробовала? Он говорил правду, когда сказал, что знал меня прежде? Неужели я, правда, забыла все это?

Но этот поцелуй такой… успокаивающий и… неправильный. Почему я вообще так себя чувствую? Как я могу чувствовать себя легче от единственного поцелуя? В этом нет смысла, и это выводит меня из себя.

Он отклоняется и облизывает губы. Его глаза кричат «я хочу трахнуть тебя!», но он улыбается и проводит пальцем по моим губам.

— Злишься, птенчик?

— Едва ли, — произношу я так равнодушно, как только могу. Злость — это то, что появляется на его лице. А я не дам ему такого удовольствия.

— Ты говоришь так, но не имеешь это в виду. Ты ненавидишь тот факт, что твое тело это любит.

— Неправда.

— Не ври себе, — он проводит рукой по моему обнаженному позвоночнику, повторяя изгибы моего тела, пока не достигает задницы. Минуя ее, он скользит по бедрам. Его рука останавливается между моих ног, чувствуя мое тепло.

Дьявол смотрит на меня его лицом.

— Я могу сказать, когда женщине нравится боль.

Я стискиваю зубы, потому что язык так и чешется послать его на хрен, но знаю, что это всего лишь придаст ему энтузиазма. Если я перестану с ним бороться, то могу создать для него иллюзию победы.

Он снова начинает шлепать меня ладонью. Я шиплю от боли. Он останавливается после тридцатого удара. Ощущение, будто мое тело находится в шоке. Оно онемело от боли. Онемело от исступления. Матрас прогибается под его весом, когда он становится на кровать. Удары ремня снова сыпятся по моему заду, но в этот раз они мягкие и щадящие. Икс ласкает меня этим хлестанием. Он проводит ремнем по моей спине, и смыкает его вокруг моей шеи.

Я задыхаюсь, когда он тянет меня назад, практически опускаясь на мою спину.

— Ты усвоила урок, птенчик?

— Да… — издаю я.

— Не слышу!

— Да! — визжу я.

— Хорошо. — его низкий голос прокатывается по моему телу, когда он наклоняется ближе: — Не забывай, кому ты теперь принадлежишь. Каждый дюйм твоего тела теперь мой. Я владею твоим телом, твоим разумом, и твоей душой.

Он убирает пояс у меня с шеи, освобождая горло. Меня разрывает кашель, и я глотаю воздух, словно наркоманка, просидевшая без дозы два дня. Я зависимая. Не только от кокса, но и от моей жизни. И теперь она полностью в его руках.

Икс расстегивает наручники, все еще сидя сверху на мне. Я не могу пошевелиться, даже если попытаюсь. Он проводит руками от моих запястий вниз по моему телу так нежно, что это меня удивляет. Обхватывая пальцами мой живот, он переворачивает меня к себе лицом. Первое, что я вижу, это его шрам. Выжженная кожа на его фальшивом глазу. Душераздирающий зазор на его лице.

Я ненавижу то, как он пялится на меня. Его лицо такое пустое, такое мертвое. Оно так близко ко мне, что я чувствую, как от его кожи отталкивается мое дыхание.

Потом он снова защелкивает наручники у меня на руках. По телу проносится адреналин, накаляя меня, подготавливая к боли. Не отпуская моих запястий, он опускается все ближе и ближе. Его губы почти соприкасаются с моими. Я закрываю глаза, и жду, что он возьмет то, чего так хочет.

— Открой глаза, Джей. Смотри на меня так, как я смотрел на тебя все эти годы.

Я широко раскрываю глаза.

— Да, Джей… Ненавидь меня. Презирай меня. Питай отвращение, — он прикусывает губу. — Ты чувствуешь жжение от моей руки и ремня на своей заднице? Чувствуешь? — его голос становится злым и нетерпеливым.

Я быстро киваю, сдерживая слезы, когда он наклоняется ближе.

— Принимай эту боль, как это делал я. Учись любить ее, как ты заставила это делать меня, — он проводит языком по моей верхней губе, едва касаясь, будто кобра, которая пробует воздух. — Хмм... — он закатывает глаза. — Страх….

Мое тело покрывается гусиной кожей.

— Я люблю это.

Внезапно звонит телефон. Я дергаюсь от испуга. На лице Икс возникает усмешка, будто ему только что предложили десерт.

Он встает с меня, из кармана своего пиджака достает телефон, и отвечает на звонок.

— Да! О, девчонка здесь? — Икс поворачивается ко мне, улыбаясь. — Хорошо. Отправьте ее наверх. Я уже её жду, — он прячет телефон назад в карман, неотрывно наблюдая за мной.

— Что ты собираешься с ней делать? — спрашиваю я.

Он резко поворачивает голову в мою сторону, но молчит.

— Не знаю. Еще не решил, — на его лице появляется порочная улыбка. — Хотя, у меня есть отличная новая игрушка. Я называю ее карманной пилой.