Миссия в Ташкент - [121]

Он должен быть арестован немедленно». В соответствии с моими приготовлениями к исчезновению, я уничтожил свои бумаги и спрятал свои наиболее ценные и транспортабельные вещи. Я был вынужден оставить нетронутыми большинство своих вещей, так как во время моего ареста был сделан список принадлежащих мне вещей, и я ожидал, что дома моих друзей будут обыскивать, и обнаружение моих вещей у них может привести их к беде. К несчастью, часть вещей, которые я спрятал, были найдены при обысках в январе, и я потерял практически все.

9. Я намеревался связаться с генералом Кондратовичем, который также укрывался, и вместе с ним уйти в Фергану, увидеться с Эргашем, и затем проложить себе путь в Мешхед или Кашгар. Через несколько дней после моего ухода в мой дом принесли письмо от Солкина — председателя ТуркЦИК (Туркестанский центральный исполнительный комитет) с приглашением встретиться с ним на следующий день. Эта было очевидной попыткой заманить меня в ловушку, и я не никак не отреагировал на него, а на следующий день телеграмма из Москвы, процитированная выше, была опубликована.

10. Прячась, я вначале связался с генералом Кондратовичем, и намеревался присоединиться к нему в домике в горах, но мы решили, что будет безопаснее не путешествовать вместе, а лучше всего мне некоторое время оставаться в Ташкенте, неделю или две, пока не утихнут страсти по поводу моего розыска. Следовательно, я остался в Ташкенте до 5 ноября, переодетый в австрийскую форму, и присоединился к генералу Кондратовичу 8-го. Я сказал ему, что хочу уйти в Фергану сразу, и на следующий день (9 ноября) мы послали двух человек проверить дорогу и узнать, можно ли уйти, и примет ли Эргаш нас хорошо. Я был очень удивлен, что генерал Кондратович выражает сомнение по этому поводу, так как господин М. Назаров всегда говорил, что Эргаш состоит в их организации. Фактически М. Назаров значительно преувеличивал свои силы в надежде получить финансовую поддержку. Двое разведчиков вернулись 21-го, сообщив, что путь закрыт и на каждой дороге патрули. Мы поверили этому и решили послать человека в Фергану по железной дороге, чтобы попросить Корнилова (брата известного генерала и русского офицера), находящегося у Эргаша, помочь нам присоединиться к ним.

11 Я надеялся поддерживать постоянный контакт с мистером Тредуэлом, но наши посыльные возвращались, будучи не совсем надежными; поэтому я решил вернуться в Ташкент и спрятаться в таком месте, откуда я смогу посылать сообщения и принимать новости более легко и смогу подготовиться лучше к уходу в Фергану. Однако я не мог вернуться в Ташкент пока не вернется посыльный, который должен был вернуться 18 ноября, но который не вернулся до 1 декабря (утверждая, что он был остановлен и ограблен красногвардейцами по дороге).

12. Все это время я с нетерпением ожидал ответа из Индии на послания, отправленные в августе, сентябре и октябре, но ничего не приходило до 13 декабря 1918 года, когда вернулся человек, посланный мною в Кашгар, но вместо получения подробного шифрованного письма, ожидаемого мною, он принес очень короткое сообщение, написанное обычным текстом, от 17 ноября, не содержащее почти никаких новостей. Это было вообще последнее сообщение, полученное мною, вплоть до того момента, когда я встретил посыльного из Мешхеда 31 декабря 1919 года, когда оставалось несколько дней марша до Персидской границы. К сожалению, 9 декабря произошел несчастный случай с моим коленом, который на целый месяц лишил меня возможности передвигаться. Даже потом меня несли пять часов по снегу, так как я с трудом передвигался, но была опасность застрять в снегах там до февраля, если я сразу не уеду оттуда. 19 января 1919 года я находился на пути в Ташкент, и мы успели проехать только 10 миль, когда нас вернули назад новости о том, что в городе идут бои. Я не знал о существовании плана немедленного выступления против большевиков. В последний раз я видел генерала Кондратовича за неделю до этого, и он тоже ничего не знал об их существовании. Это было плохо организованное и окончившееся неудачей выступление, результатом которого явилось уничтожение людей, принадлежащих к высшем классам общества в Ташкенте, которые были жесточайшим образом расстреляны в количестве около 4 000 человек. Общее русское население Ташкента составляло 90 000 человек, и число людей, относящихся к высшему классу общества легко подсчитывается; фактом является то, что пропорция убитых людей, относящихся к возрасту, пригодному для несения военной службы, была чудовищно огромной. Людей забирали в железнодорожные мастерские, раздевали там догола, так как их одежда была нужна, выставляли группами и расстреливали. Стоял ужасный холод. Многие красногвардейцы были пьяны и, стреляя, промахивались или желали помучить свою жертву, поэтому многим приходилось дожидаться, когда их кто-нибудь добьет, чаще всего штыками. Один мужчина сошел с ума и стал бегать по комнате, пока его не застрелили, и несколько человек, находившихся в комнате вместе с ним, были убиты пулями от выстрелов, стрелявших в него. Многие из палачей были мадьярами. Было расстреляно также несколько женщин и много мальчиков в возрасте от 15 до 16 лет. Один человек Толкачев хвастался, что он лично расстрелял 758 человек, и с тех пор он стал служить палачом в тюрьме, расстреливая мужчин и женщин, так как он наслаждался этим процессом. Среди этих расстрелянных был и Клеберг, глава шведской миссии Красного креста. Главным «судьей», который был ответственным за эту бойню, был некий Леппа, который был впоследствии признан виновным в присвоении награбленного золота во время этих беспорядков, за что он был наказан поражением в гражданских правах на три месяца.