Миссионерский кризис православия - [36]

Поэтому церковная проповедь должна не только пробуждать религиозный энтузиазм, но и нередко сдерживать его, осаживать.

На сегодня мы с этой задачей не справились. Самым опасным и распространенным типом псевдоправославного оккультизма стала массовая современная апокрифическая литература, содержащая были и небылицы о современных старцах, старицах, блаженных, откровениях и пророчествах.

Сколько хлопот доставляла древней Церкви псевдопророческая литература, приписывавшая уважаемым именам идеи или слишком человеческие, или слишком языческие, или даже просто бредовые. Сколько нужно было сил, трезвости ума, настойчивости, чтобы отстоять собственно апостольскую традицию и отсеять лжеименные, псевдонимные сказания. Приносил некий собиратель апостольских слов в общину «Евангелие от Петра». И говорил: «Ну что вы читаете только Евангелие от Марка?! Марк записывал со слов Петра, а здесь слово самого первоверховного Апостола!» И кем же в его глазах становился тот, кто смел критически отзываться о принесенной рукописи? Еретиком, рационалистом, безбожником, противником Божия Промысла и личным недругом апостола Петра... Можно было найти тысячу вполне благочестивых поводов для того, чтобы принять апокриф. И нужно было изрядное упрямство и готовность идти против модного оккультно-гностического благочестия, чтобы отстоять собственно апостольское учение от очень похожих на него подделок.

По верному наблюдению Фаррара, «полный простор господствует в гностицизме, в нем нет никакой мучительной заботливости о том, чтобы отрешиться от язычества». Вот и сегодня во многих модных текстах заметно отсутствие трезвости, равно как и отсутствие воли проверять свои верования мерилом евангельским и святоотеческим. Как и в первые века христианства, неудержимо множится круг апокрифов. Приписываются они, правда, уже не апостолам, а святым и подвижникам благочестия более близких к нам времен. Но в отличие от времени свт. Иринея Лионского как-то не заметно церковной решимости сопротивляться им. Не секты, а вполне православные издательства выпускают, и православные храмы продают книжки и газеты, содержащие чудовищные вымыслы, прямой магизм и просто непристойные нападки на саму же Церковь.

Стало возможным появление книг, отметающих церковное учение с помощью таинственных ссылок на анонимных «старцев». Очень это сейчас модно: вместо строгого обоснования своих утверждений действовать по принципу «одна баба сказала». Например: «Одна монахиня, приехавшая с Греции, рассказала, что на Западе уже все готово для принятия лжемессии». Эта «монахиня» — она что, член оргкомитета по подготовке прихода Антихриста, если может столь авторитетно и категорически заявлять: «Вся программа выполнена, все намеченное к визиту готово»?

Или: «По свидетельству Св. Отцов, завершающий историю Страшный Суд по земным меркам будет длиться недолго, сколько шестопсалмие на утрени». Но какие это Отцы? Нельзя ли конкретнее, кто именно? В советские времена студенты бойко рапортовали на экзаменах по «диамату»: «Карлмаркс-Фридрихэнгельс писал...» А сегодня в церковной среде сплошь и рядом слышишь: «Отцы учат...», «Святии Отцы рекоша...» Уточняющих ссылок обычно не приводится. Слыша такие формулы, лучше сбить спесь с самозваного «патролога» серией вопросов на тему: «А теперь конкретно: имена! пароли! явки! Кто сказал? В какой книге? Кому? В какой ситуации? И не сказали ли Отцы по этому вопросу еще и нечто другое?»

Недоверчивым оком христианин должен взирать не только на то, что преподносится ему из внецерковного мира. К сожалению, и внутри церковной ограды велика вероятность того, что вместо хлеба получишь камень. Не всякая церковная газета, брошюра, книга несет в себе учение Церкви. Не всякая проповедь, сказанная с амвона, православна. Не всякая история, рассказанная прихожанами, верна. Именно многообразие церковной жизни делает столь настоятельным вопрос: где же именно Церковь высказывает именно свое учение?

Если вы сегодня увидите, как кто-то упрощенно отвечает на этот вопрос и начинает размахивать фразой «народ — хранитель Православия», будьте осторожны: это очередной «демократ-реформатор». Он себя и своих друзей отождествил с «церковным народом» и на этом основании чувствует себя «вселенским судьей».

На наших глазах снова складывается полуподпольное мирянское движение. Впрочем, в сегодняшней церковной ситуации есть изрядная и объективная новизна.

С одной стороны, никогда в истории Церкви не было такого числа знающих, грамотных, образованных людей. История еще не знала такого общества, которое сложилось в XX веке, — общества всеобщей грамотности.

С другой стороны, чрезвычайно дешево распространять информацию и потреблять ее, то есть купить или даже издать книгу, сегодня отнюдь не затруднительно. Книга, в том числе и церковная, никогда не стоила так мало, как сегодня (томики Ленина, напечатанные в советский период, не в счет).

С третьей стороны, никогда не было в Церкви такой свободы слова. Сегодня в ней отсутствует цензура: и внешняя (общецерковная), и внутренняя.

Как работала цензура «внешняя» (по отношению к распространителю некой книжки), рассказывается в книге Ирины Грицевской «Индексы истинных книг». Оказывается, житие Василия Нового с мытарствами Феодоры на Руси XVI—XVII веков относили к апокрифам: «А Василии же Новый и Андрей Уродивы и Мефодий Патрьский и странник подобает о сих вещаго и ведущаго вопрошати, аще истинна есть». Именно в житии Василия Нового содержится подробное описание видений о посмертных мытарствах... В XIX веке цензор, профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский, боролся с подобными текстами: «Чаще издаются повести, полные самых странных чудес, одним словом, духовные романы о мытарствах, жития Андрея Юродивого, Иоанна Новгородского и т. п. Все эти сочинения представляются большей частью безграмотными. Сколько приходилось исправлять или останавливать книжек, направленных к распространению суеверных понятий в народе! Сколько раз ко мне приносили житие Киприана и Иустины, домогаясь пропуска! Совесть не позволяла, хотя из Четьи-Минеи выбрали. Ругатели духовной цензуры знают ли эту неустанную службу цензуры духовному образованию народа?» Св. Филарет Московский также предупреждал, что «видения, имеющие свою истину, не всегда удобно обращать в общие догматы. Вы догматствуете о мытарствах, а потом приводите изложение посмертных состояний из св. Макария, который ни слова не говорит о мытарствах. Отсюда родятся затруднительные вопросы».