Мисс Равенел уходит к северянам - [7]

Дефорест формулирует эту задачу американской литературы в статье «Великий американский роман», с которой он выступил в 1868 году, сразу за выходом в свет «Мисс Равенел».[3]

Насущная задача американских писателей, говорит Дефорест в своей статье, заключается в том, чтобы нарисовать внушительную картину материальной и духовной жизни своих соотечественников, «хоть сколько-нибудь напоминающую картины английского общества у Теккерея и Троллопа или французского общества у Бальзака или Жорж Санд». Он критикует американских писателей первой половины столетия, которые не сумели справиться с этой задачей — одни по недостатку таланта, другие, как он полагает, оробев перед непосильными трудностями, третьи — из-за недостаточной связанности с изображаемой жизнью. Из своих современников автор статьи выделяет Гарриет Бичер Стоу и считает, что «Хижина дяди Тома» по «всеамериканскому охвату событий», «правдивости характеристик» и «энергии чувства» приближается к требованиям, которые он выдвигает. Но он критикует и Бичер Стоу за искусственность в построении сюжета и за идеализацию некоторых персонажей (прежде всего дяди Тома; об этом, как уже упомянуто, Дефорест говорит и в «Мисс Равенел»), Характеризуя далее препятствия на пути «великого американского романа», Дефорест говорит об отсутствии зрелой литературной традиции в США (в отличие от стран Европы) и указывает на «калейдоскопическую» переменчивость только еще формирующейся американской жизни, отсутствие ясно сложившейся стабильной картины, которую смог бы запечатлеть романист. Дефорест считает эти препятствия трудно преодолимыми и говорит, что писателям его поколения едва ли удастся их побороть. Откликаясь на один из похвальных отзывов Гоуэллса, Дефорест писал ему в начале 70-х годов: «Все мы несовершенные романисты… и, быть может, наша судьба только в том, чтобы заложить фундамент для будущих авторов».

Действительно, только к концу XIX столетия в американской литературе исторически создались предпосылки для появления социального критико-реалистического романа, в центре внимания которого стала жизнь буржуазной демократии в США во всех ее противоречиях.

Слагаемыми в этом сложном процессе были и определенные реальные элементы антикапиталистического протеста у американских романтиков (Купера, Готорна, Мелвилла) и реализм Марка Твена, выросший на самобытно народной основе, и опыт американских писателей реалистического направления, воспринявших в той или иной мере традицию европейского классического романа XIX столетия.

Среди этих последних был и Дефорест, внесший свой вклад в борьбу за реализм в американской литературе и как критик и как романист.

О том, насколько самокритично сам Дефорест оценивал свои достижения, можно судить по письму, с которым он обратился к Л. Н. Толстому после того, как прочитал в английском переводе «Войну и мир» и «Анну Каренину». Это письмо от 30 апреля 1887 года было не так давно обнаружено в архиве Толстого и опубликовано в одном из толстовских томов «Литературного наследства».

«Мне приятно сообщить вам, — пишет Дефорест Толстому, — что я очень многим обязан вашим замечательным исследованиям человеческой природы — «Войне и миру» и «Анне Карениной». Первое в особенности запало мне в сердце, потому что я тоже был солдатом и сделал попытку запечатлеть в романе кое-что из своих переживаний на войне. Посылаю вам этот роман, «Miss Ravenel», в знак моего глубокого уважения и почитания.

Если у вас найдется время и желание прочесть его, вы заметите один большой недостаток: мне не хватило вашей смелости и честности в разоблачении всего ужаса войны.

Я не посмел сказать миру, каковы истинные чувства человека, даже и храброго, на поле битвы. Я боялся, что люди скажут! «О, в глубине души вы трус. Герой любит сражение».

Теперь, прочитав «Войну и мир», я горько сожалею, что был так ничтожен и не смог достичь той правды, которая возможна лишь при полной искренности. Правда — величественна и прекрасна, но трудно достижима, и иногда ей страшно смотреть в глаза».[4]Это обращение к Л. Н. Толстому видного представителя американской литературной интеллигенции интересно и ярко свидетельствует о все возраставшем к концу XIX столетия влиянии русского реализма на идейно-художественное развитие литературы западных стран. «Я считаю серьезным пробелом в моей жизни то, что только недавно смог ознакомиться с вашими произведениями», — говорит Дефорест в том же письме.

Далее Дефорест сообщает Толстому, что за последние годы он познакомился также с произведениями Гоголя и Достоевского, и ставит общий вопрос о реализме в искусстве, над которым не перестает размышлять и в этот последний период своей жизни и творчества:

«Почему все русские романисты пишут так искренне и правдиво? В литературе до сих пор не было ничего похожего, если не считать произведений малоизвестного Стендаля. Случаен ли реализм в России? Или он проистекает из каких-то особенностей национального характера? Я долго ломал себе голову над этим вопросом, но так и не смог найти ответа…»

Как видно, Дефорест и в конце 1880-х годов еще не находит в американской литературе произведений, которые отвечали бы его формуле «великий американский роман».