Мисс Прайс и волшебные каникулы - [8]

Полицейский выключил фонарь.

— Бедный мальчонка, — пробормотал он, — таскают его по Лон­дону среди ночи.

Этого Кэри не могла вынести.

— Вот и нет, — возмутилась она. — Это он виноват. Это все его идея...

— Ну-ну, — сказал полицейский. — Хватит. Что я хочу знать, так это, где вы взяли кровать? В какой части Лондона, если быть точным.

— Она вообще не из Лондона, — сказал Чарльз.

— Тогда откуда?! — взорвался полицейский.

— Из Бедфордшира, — ответила Кэри.

Полицейский вскочил. Кэри услышала, как он сердито отдувается в темноте.

— Шуточки?

— Вовсе нет, — сказала Кэри.

— И вы хотите мне сказать, что протащили ее всю дорогу от самого Бедфордшира?

Полицейский вздохнул. Кэри поняла, что он старается сдержаться.

— На поезде привезли?

— Нет, — сказала Кэри.

— Тогда на чем, позвольте спросить?

— Ну... — замялась Кэри. Она снова подумала о мисс Прайс. — Понимаете, мы не можем вам сказать.

— Или вы мне рассказываете, как эта кровать попала сюда из Бедфордшира, или идете со мной в полицейский участок.

— Хорошо, — сказала Кэри, чувствуя, что слезы жгут ей глаза. — Я скажу. По волшебству, если хотите знать!

Наступило молчание. Угрожающее молчание. Кэри даже испуга­лась, что полицейский ударит ее своей дубинкой. Но, когда он заговорил, голос его был спокоен.

— Ах, вот как? По волшебству. А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы, конечно, знаете о том, что существует закон? Закон может быть добрым, но есть нечто, чем закон быть не может, — он сделал глубокий вдох, — закон не может быть посмешищем. А теперь, все трое, вылезайте из-под одеяла. Пойдете со мной в участок!

ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК

Ребята не сразу поняли, что пришли. Кэри не замечала дороги, погрузившись в глубокое уныние — каждый шаг, отделяющий их от кровати, уменьшал шансы на спасение. Пол величественно восседал на руках у полицейского, безразличный ко всему происходящему. А Чарльз, оказавшийся в Лондоне босиком, считал каждый бугорок на мостовой.

И вот — полиция. За длинной стойкой сидел седой полицейский без фуражки. Лампа под зеленым абажуром освещала его суровое, осунувшееся лицо, лицо солдата. Кэри задрожала.

— Ну что там у вас, сержант? — устало спросил седой офицер. — Я думал, на сегодня все.

— Да вот, сэр, дети. Мне показалось, что лучше привести их сюда. На улице были, с кроватью, сэр. Мешали движению, нарушали общественный порядок, ну и все такое.

Инспектор потянулся к вешалке за своей фуражкой.

— Ну, так запишите их имена, адреса, разыщите родителей. — Он замолчал и медленно обернулся. — На улице с чем?

— С кроватью, сэр.

— С кроватью?

— Так точно, сэр, железная такая кровать, с шишечками.

Инспектор с любопытством взглянул на Кэри. Неожиданно Кэри поняла, что ей нравится его лицо, нравится прищуренный взгляд его глаз и усталые складки у рта. Ей ужасно захотелось, чтобы он не смотрел на нее, как на преступницу. Он поглядел на всех троих еще немного, потом обратился к сержанту:

— А где сейчас кровать?

— Там, на улице, сэр. Маркэм-сквер.

— Лучше послать за ней фургон. А детишек передайте миссис Воткинс, пока не найдете родителей. Я устал как собака, сержант. Судебное заседание в 9.30, не забудьте. Мне понадобитесь вы и сержант Коулз.

— Слушаю, сэр. Спокойной ночи, сэр.

По дороге к двери инспектор еще раз взглянул на ребят. «Он поговорил бы с нами, если бы не так устал», — подумала Кэри. Ох, если бы их ругали, она бы не так боялась. Кэри чувствовала, что оказалась во власти чего-то большего, чем какой-то полицейский, чего-то громадного, перед чем сами полицейские испытывали благо­говейный страх. Она догадывалась, что это и есть тот самый «закон» — закон, «который не может быть посмешищем».

Сержант говорил по телефону:

— Да, трое. Нет — только накануне вечером... Нет, он ушел. Устал, говорит, как собака... От чашечки горячего чайку я бы не отказался, если готово... Так точно.

Потом он вытащил блокнот и записал их адрес.

— Это что же получается, — сообразил он, проведя несколько минут в молчаливых и напряженных подсчетах, — вы были возле собственного дома?

— Мамы нет, — поспешно ответила Кэри, надеясь удержать его от звонка.

— Но вы же сказали, что кровать из Бедфордшира?

— Да, — подтвердила Кэри. — Дом заперт.

Полицейский что-то писал. «Прямо возле своего дома, — бубнил он себе под нос. — Это другое дело».

— Ну что же, — сказал он, закрывая блокнот. — Пока что идемте со мной.

Он повел ребят по коридору, через заднюю дверь, в совершенно темный внутренний двор.

— Смотрите под ноги, — предупредил он.

Пол взял Кэри за руку.

— Мы идем в тюрьму? — прошептал он.

— Не знаю, — шепотом ответила Кэри. — Думаю, что да.

— Проходите, — сказал сержант. И ребята в темноте протиснулись мимо него в какую-то дверь. Сержант включил свет.

— Миссис Воткинс! — позвал он.

Миссис Воткинс, суетливая женщина в красной шерстяной кофте и белом переднике, имела мало общего с Тюремной Надзирательницей, которую ожидала увидеть Кэри. Гораздо больше она походила на гардеробщицу или нянечку в больнице. И комната, в которую она провела ребят, напоминала скорее больничную. Там стояли кровать, два кресла, стол и аспидистра[3] в горшке. Миссис Воткинс уложила Пола в кровать и укрыла одеялом. Потом повернулась к Чарльзу и Кэри.