Мисс Кинг - [3]

Писатель спросил себя, не связано ли все это с неожиданным приездом шейха Али. Поэтому неблагоразумно и даже опасно было бы теперь сводить любое событие, каким бы случайным оно ни выглядело, к простому совпадению. Шейх Али был египтянином, близким родственником хедива. Он бежал из родной страны, когда хедива свергли, и считался ярым врагом Англии; известно было, что он активно участвовал в разжигании конфликта в Египте. За неделю до появления здесь графа Хольцминдена в отель в обстановке совершенной секретности прибыл и сам хедив. Он провел здесь три дня, и все это время оба египтянина непрерывно совещались в комнате шейха. Шейх Али был маленьким кругленьким человечком с черными усами, В его апартаментах жили также две его дочери и некий паша по имени Мустафа — секретарь шейха и его доверенное лицо. Эти четверо обедали сейчас за одним из столов; они выпили довольно много шампанского, однако соблюдали какую-то вялую тишину. Обе дочери шейха были девицами эмансипированными, и ночи напролет танцевали в местных ресторанчиках с фатоватыми юнцами. Девицы были приземисты и полноваты, у них были красивые черные глаза, желтоватая кожа и жесткие черты лица; обе носили роскошные платья кричащих тонов, напоминавшие скорее о Рыбном рынке в Каире, чем о Рю де ла Пэ. Его высочество обычно обедал у себя в номере, но дочери его каждый раз спускались в общую обеденную залу. Их сопровождала гувернантка, маленькая старушка-англичанка, которую звали мисс Кинг. Однако она сидела за отдельным столом, и девицы, похоже, не обращали на нее никакого внимания. Как-то Эшенден, идя по коридору, набрел на старшую из принцесс. Та по-французски за что-то выговаривала гувернантке, причем так грубо, что у писателя захватило дух. Сперва принцесса во весь голос кричала на старушку, потом вдруг залепила ей пощечину. Заметив Эшендена, она бросила на него яростный взгляд и моментально скрылась в своей комнате, хлопнув дверью. Писатель прошел мимо, как будто ничего не заметил.

С самого начала Эшенден пытался завести знакомство с мисс Кинг, но та отнеслась к этому холодно, более того, попытки сблизиться восприняла в штыки. Писатель начал кампанию: снимал шляпу при встречах с гувернанткой, так что она была вынуждена тоже отвешивать ему поклоны, затем попробовал с нею заговорить, но старушка отвечала кратко, почти односложно, явно давая понять, что к разговору с ним не расположена. Однако Эшенден был не из тех, кого легко заставить отступиться от намеченной цели. Набравшись наглости, он при первом же удобном случае снова заговорил с нею. Мисс Кинг встала, с достоинством выпрямилась и заявила по-французски, хотя и с сильным английским акцентом:

— Мне не о чем беседовать с теми, кто мне не представлен.

И тут же повернулась к нему спиной.

Когда писатель обратился к ней в следующий раз, она его резко оборвала.

Мисс Кинг была маленькая, сухонькая — кожа да кости; лицо покрывали глубокие морщины. Она явно носила парик — коричневато-бурый, искусно сделанный; она даже не всегда ровно его надевала. Косметикой мисс Кинг явно злоупотребляла, и на ее бледных щеках алели пятна румян того же оттенка, что и ее яркая помада. Одевалась она весьма странно. Мало того что все ее наряды были кричащих тонов — они выглядели так, словно их только что выбрали наобум в лавке старьевщика. Днем мисс Кинг носила огромные экстравагантные шляпы, которые могли бы быть к лицу лишь очень молодой девушке. Облик старушки был столь гротескным, что вызывал скорее ужас, чем желание посмеяться. На улице прохожие оборачивались и долго смотрели вслед мисс Кинг, открыв рты. Эшенден узнал, что она не бывала в Англии с тех пор, как ее наняла гувернанткой мать шейха. Писателя забавляла мысль о том, чего она, должно быть, насмотрелась за долгие годы пребывания в каирском гареме. Определить возраст мисс Кинг было невозможно. Как много жизней восточных людей — не слишком долгих жизней! — пролетело перед ее глазами! Какие страшные тайны, должно быть, ей ведомы! Эшенден пытался угадать, из каких мест она родом. Слишком долго жила она вдали от Англии, и у нее там, очевидно, уже не осталось больше ни друзей, ни родственников. Он знал, что в египетской семье шейха ей привили антианглийские настроения, и ее нелюбезное обращение отнес на счет того, что ей посоветовали быть с ним настороже. Говорила она исключительно по-французски. Писатель гадал, о чем же она думает, сидя каждый день в одиночестве за ленчем и за обедом. Он сомневался, что она хоть сколько-нибудь времени уделяет чтению. После еды она сразу поднималась к себе и никогда не показывалась ни в одной из гостиных отеля. Эшендену было бы любопытно узнать, что она думает о своих эмансипированных воспитанницах, одетых в кричаще-яркие платья и танцующих с подозрительного вида субъектами в заурядных ресторанчиках.

Однако, когда в тот вечер мисс Кинг прошла мимо писателя, направляясь к себе в номер, ему показалось, что обычная маска на ее лице сменилась раздражением. Похоже, он вызывал у этой старухи активную неприязнь. Их взгляды встретились, и Эшендену показалось, что она хочет прямо-таки с ног до головы обдать его презрением. Эти потуги могли бы показаться уморительно нелепыми, если бы во взгляде мисс Кинг не было какой-то странной патетичности.