Мисс Кэрью - [129]

— Его жители должны будут завести себе обезьян и попугаев, а также сделать себе татуировки.

— В таком случае, надеюсь, вы примете закон, обязывающий их стать каннибалами, — засмеялся сэр Джеффри.

— Я сделаю даже больше, — ответила мисс Кэрью. — Я добьюсь, чтобы мой добрый друг сэр Джеффри Бьюкенен был передан моим верным островитянам для их первого грандиозного банкета в честь нового правителя.

Сэр Джеффри покачал головой.

— Нет, нет, — сказал он. — Я семейный человек, и меня нужно пощадить. Вы должны пожертвовать каким-нибудь не обремененным семьей юнцом вроде Фила Дандональда, который не представляет ценности ни для себя, ни для кого другого.

— Уверен, — сказал я, — что мисс Кэрью не совершит столь неразумного обмена. Авторы и вполовину не так хорошо упитанны, как баронеты.

Переговариваясь подобным образом, мы спустились к месту высадки, где собралось все население острова, чтобы пожелать нам доброго пути. Мы обнаружили, что остальная часть нашей компании уже на борту, и помощнику сэра Джеффри не терпелось воспользоваться только что поднявшимся попутным легким бризом, но мисс Кэрью не торопилась. У нее было несколько добрых слов и открытый кошелек для всех; после того, как мы отошли от берега и взяли курс в море, я достаточно ясно увидел, что именно к ней маленькие дети протягивали свои крошечные ручки, а их матери приседали в прощальных реверансах.

Мне было ужасно неудобно. Я старался казаться веселым и беззаботным, когда мы спускались к берегу, но все это время я был как на иголках. Что могла иметь в виду мисс Кэрью, говоря, что она знала автора пачки макулатуры? Было невозможно, чтобы она имела в виду какой-либо намек на меня; но тогда, кого она могла иметь в виду? Если она имела в виду меня, то она знала, кто прислал ей эти злополучные три тома в белом сафьяновом переплете. Если она имела в виду меня, то она прочитала мое опрометчивое посвящение и знала, что я люблю ее. Если она имела в виду меня, то она знала, что сама была «мисс ****», и что моя книга была продана на вес, как макулатура!

Но предположим, что она все-таки имела в виду не меня?

Да, в этом была загвоздка; ибо в этом случае я мог только заключить, что какой-то подлый самозванец воспользовался моим инкогнито, моей преданностью и моим белым сафьяном; и это было невыносимо!

Обдумывая эти запутанные возможности в тишине, я мрачно расхаживал взад и вперед по маленькой передней палубе и держался в стороне от дам. Я был влюблен больше, чем когда-либо, и, если это возможно, больше, чем когда-либо, приходил в отчаяние. Каким бы романтичным и дальновидным я ни был во многих отношениях, я ни в коем случае не обманывался насчет мисс Кэрью. Я прекрасно понимал свое положение. Я знал, что был для нее меньше, чем «первоцвет у берегов реки» — на самом деле, первоцвет в этих условиях действительно представлял бы для нее такой интерес, на который я никогда не мог надеяться ни при каких обстоятельствах. Я также прекрасно понимал, что не проявил себя с лучшей стороны в Сеаборо-корте. Я был застенчивым, нервным и молчаливым; моя любовь была безнадежной. Я никогда не предполагал, что может быть иначе; случай сделал это нежелательное знание еще более горьким.

Смеркалось. Маленький островок уже давно превратился в крохотное пятнышко; воздух казался почти неподвижным; всходила луна.

— Как красиво! — сказал мистер Стоун, присоединяясь ко мне там, где я стоял, угрюмо облокотившись на борт судна. — Как плавно мы скользим вперед! Гондола вряд ли могла двигаться так плавно, как эта милая маленькая яхта. Вы были в Венеции?

— О, да! — ответил я угрюмо. — Конечно.

— Я думаю, это самое очаровательное место в мире, — сказал священник.

— Кроме Неаполя.

— Не исключая и Эдемский сад. Дайте мне тысячу фунтов в год, старинный венецианский дворец, хорошую библиотеку и гондолу, и я не поменялся бы жребием с императором всея Руси.

На это замечание я ничего не ответил. Я был совершенно не в настроении и не хотел разговаривать, даже если бы мог.

— Какое восхитительное создание вон там! — сказал священник после короткой паузы.

— Вы имеете в виду миссис Макферсон?

— Гекату? Разве я могу иметь в виду кого-то, кроме мисс Кэрью?

— Хм!

— Она говорила со мной об этом острове. Она действительно собирается купить его, если его можно купить.

— Я знаю, что она собирается это сделать. Но что из того?

— Хорошая сделка. Она многое сделает для благополучия этих бедных семей. Именно их неухоженность, изолированность навели ее на мысль о покупке этого места.

— Вот как!

— Да, это, и ничего больше. Вы же не думали, что это была простая прихоть, не так ли?

— Она говорила об этом как о прихоти.

— Такова ее манера. Все ее добрые дела, по ее собственному утверждению, являются капризами; но ее добрых дел так много, что она, должно быть, самая капризная женщина на земле. Вы бы ей не поверили, если бы знали ее лучше.

— Вы говорите так, как будто сами очень хорошо ее знаете, — раздраженно сказал я.

Священник Бродмера посмотрел на меня с некоторым удивлением.

— Я имею честь быть довольно хорошо знакомым с мисс Кэрью, — сказал он с гораздо большей серьезностью. — Она время от времени дает мне средства для раздачи бедным, и моя младшая дочь — ее крестница.