Мишааль - [35]

Удивительное дело: после получасовой ванной я почувствовал приличный прилив сил. Если не считать синяков на лице и разбитых губ, ничего не напоминало о избиении. Мне прежде приходилось задумываться о двух вещах: что мне удивительно легко давались языки, я очень неплохо болтал по-арабски, английский был еще лучше, благодаря урокам Саида; вторым бонусом было реальное усиление моей выносливости и способности восстановиться. Даже во время бегства, когда меня поймали в пустыне, охранник до самого вертолета не мог отдышаться, я же восстановился через минуту.

Вытеревшись насухо, я прошел в комнату и попробовал сесть на шпагат: сел так легко, что Кабаева, наверное, подавилась слюной на Рублевке. Я вспомнил некоторые странности, на которые ранее не обращал внимание: я стал лучше видеть ночью, движения руки Зияда при оплеухах мне казались немного замедленными. Вспомнив кое-что из своего мужского прошлого, я провел десятисекундный бой с тенью: готов поклясться, ранее мне не удавалась такая скорость. У меня что, ускорилась реакция и регенерация? Но я же не ящерица, чтобы так происходило? А может, я превращаюсь в Халка? Я представил себе на минуту Халка женского пола с грудями размером с автомобиль. Улыбнуло.

Обед мне принесли ровно в полдень: все, что было на подносе, я смел за пару минут. Еще одна странность — такого аппетита у меня не было никогда. «Это, скорее всего, повышенный метаболизм на фоне стресса, — успокоил я себя, — вот почему меня вечно мучает чувство голода».

Дверь не открывалась, тупо лежать на кровати наскучило. Скинув с себя халат, я начал разминку, затем прошел отжимания, приседания, прыжки в высоту. За этим занятием меня застала арабка, которая принесла мне мою спортивную одежду и кроссовки. Ее глаза изумленно полезли на лоб при виде голозадой девки, интенсивно занимающейся физической культурой. Я попросила ее принести мне еду через два часа, после тренировки снова появилось легкое чувство голода.

— Иблис, — прошептала арабка себе под нос, закрывая дверь, и опять — это невозможно было расслышать обычному человеку, я же слышал, словно мне крикнули в ухо.

Как-то на работе, бездельничая, я наткнулся на статью, где описывались скрытые резервы человека, проявляющиеся в экстремальной ситуации. Моя жизнь уже пятый месяц была сплошной экстремальной полосой выживания, вот организм и надрывался, пытаясь выжить.

Я полежал около двух часов, когда женщина принесла мне поесть: на этот раз я ел спокойно, не торопясь. На мой вопрос, где хозяин дома, женщина ответила, что в кальянной со свои гостем и предупредила, что мне надо быть готовой через час-полтора.

Одетый в свою постиранную спортивную форму, в кроссовках с тщательно завязанными шнурками, я ждал наступления времени выхода на ринг: появилась уверенность, что справлюсь с Абдель-Азизом играючи. Это как в один момент научиться читать циферки на экране и плавать в матрице: были тревожность, страх, неуверенность, которые в один миг сменились железной уверенностью в своих силах.

Когда вслед за арабкой и охранником я вышел во двор, оба принца были на месте. Абдель-Азиз был одет в светлый спортивный костюм, на ногах мягкие мокасины. Местом для сражения выбрали лужайку перед парадным входом, зрителей добавилось: из окон первого этажа выглядывали лица, несколько слуг толпились в дверях. На небольшом столике у пальмы в дорогом, деревянном, инкрустированным камнями футляре лежали два одинаковых кинжала.

— Выбирай, — царственным жестом указал мой противник.

Я выбрал кинжал справа, потому что дело мое правое и бьюсь я за свою жизнь. Абдель-Азиз взял второй кинжал в руки и хищно улыбнулся. Кинжалы были красивыми, клинок сантиметров двадцать, изящно украшенная рукоятка.

В этот момент я заметил, как женщина, приносившая мне еду, что-то шепчет на ухо Фуаду на ступеньках парадного входа. Фуад торопливо сбежал со ступенек и окликнул Абдель-Азиза, тот отмахнулся, мол не мешай, у меня дела. Но старый дворецкий был не из тех, кто отступает, он торопливо подошел к принцу и начал шептать на ухо. К сожалению, мне не удалось услышать их разговор, мешал возбужденный гомон людей, ожидавших схватки. Принц по ходу рассказа Фуада несколько раз глянул на меня, потом отошел в сторону и долго совещался с Зиядом. Затем Абдель-Азиз кликнул одного охранника, тот слушал обоих, кивая головой. Закончив разговор, принц вернулся ко мне:

— Фуад напомнил мне, члену королевской семьи, что сражаться с безродной девкой означает запятнать репутацию королевского дома. Мой уважаемый брат, Зияд Сасави, также согласен с Фуадом и настойчиво просит меня не бросать тень на королевский дом поединком с неравной мне по происхождению безродной девкой. Но оскорбление, нанесенное мне, требует отмщения кровью, и эту священную миссию выполнит мой охранник Билал.

После того, как араб закончил свою речь, раздались крики одобрения. Мое настроение стремительно ухудшилось, как только я взглянул на Билала. Молодой, примерно мой ровесник, выше меня на голову, поджарый. Даже по походке видно, что парень быстрый и опасный. Сердце упало в пятки. Абдель-Азиз — грузный и неповоротливый, а в исходе поединка с этим молодым парнем все шансы не на моей стороне. Я, конечно, понимал, что, победив Абдель-Азиза, умру, но сердце грела мысль, что успею убить или покалечить хоть одного подонка.