Миры Урсулы ле Гуин. Том 7 - [109]

и разобрать их трудно,

но они приводят прямо к Стержню.

И дятел на дубу стучит пять раз,

потом еще четыре.

Но кто же все-таки сюда приходит

опережая солнце, и меня,

и даже дятла?

Чьи то следы на травах?

Копытца их узки, разделены надвое.

Стройны их ножки.

И они ступают грациозно,

танцуя свой священный танец.

Жрецы этой религии Запись декламации Щедрой, дочери Ярости из Синшана [14]

Самец большой совы ушастой

гудит, точно в пустой кувшин, —

поет свою простую хейю

он в сумерках перед рассветом,

законы ваквы точно соблюдая:

УГУ, угу-гу, У-гу-гу.

Лягушка-крошка, за которой

хищник этот ведет охоту,

притаилась в тени на дне ручья

и тоже распевает свою хейю,

не зная страха и довольная собой:

Каа-ригк, каа-ригк, каа-ригк.

Забивший из земли источник Запись декламации Щедрой, дочери Ярости, из Дома Синей Глины в Синшане

Прямо за холмом

рядом с хейимас,

рядом с хейимас,

прямо за холмом, что рядом с хейимас

Синшана,

Синшана,

прямо за холмом

вдруг забил источник.

Кто это там танцует?

Кто это там танцует?

Это они танцуют,

это они танцуют,

ведь там, рядом с хейимас,

всегда и бывают Танцы.

Топают, танцуют,

топают, танцуют.

Острыми копытами

воду высекают

из-под камней и глины.

Тонкими ногами

воду заставляют

вылетать фонтаном.

Прыгают, танцуют,

топают, танцуют,

бьет вода фонтаном,

в родник превращаясь,

размягчая землю,

затопляя травы,

и с журчаньем громким

весело струится

средь лугов зеленых.

Солнце в ней играет.

И стремится дальше

вниз, все вниз по склону

тот ручей широкий,

что из-под копыта,

из земли пробился

родничком веселым.

Там они танцуют, землю пробивая.

Там они танцуют, воду выпуская.

Там они танцуют, топая копытцем.

Но танцуют втайне —

тайна та священна,

тайна та опасна

в Седьмом Доме Пумы,

сразу за холмами,

на стороне дикой,

от хейимас близко,

рядышком с Синшаном.

Возвращение в Дом На Холме Автор — Маленькая Медведица

Мое сердце танцует, танцует,

на знакомых тропах — танцует,

и в дверях знакомых — танцует,

и в комнате каждой — танцует,

с пылинками вместе — танцует

в лучах восходящего солнца.

И в словах моих радость — танцует,

и в песнях она — танцует,

и во сне моем радость — танцует.

Даже пыль подметаю, танцуя,

убираю свой старый, но светлый,

солнцем пронизанный дом.

Это долгий-предолгий танец:

в тишине, в этих комнатах старых.

Слышен клич перепелки снаружи,

свет солнечный в окна льется…

Все эти годы так было.

Сколько раз этот пол подметали!

Отец глядел из окна когда-то,

мать за этим столом писала,

в детстве я, а потом мои дети

просыпались здесь утру навстречу —

в этом солнцем пронизанном доме.

Автор — утру в Доме На Холме Автор — Маленькая Медведица из Синшана

Те, кто хочет драться, пусть табак курят.

Кто напиться хочет, пусть пьет свое бренди,

Кто «полетать» навострился, пусть конопли

покурит.

А кто доброй беседы жаждет, пусть вина лучше

выпьет.

Я же сейчас ничего не желаю такого.

Ранним утром воздух чистый вдыхаю и пью

только воду,

потому что сейчас мне нужны чистота и молчанье

да несколько слов на белом листе бумаги,

что вьются вкруг моей мысли в чистоте

и молчании утра.

Песня, посвященная Дому На Холме в Синшане Автор — Маленькая Медведица

Милый мой дом,

милый мой дом,

вместе с тобой мы стареем.

Старые комнаты тихи.

Я живу здесь, и мать

моя молодой здесь жила.

Дверь, что на северо-запад выходит,

дверь, что на юго-запад выходит.

Может быть, в этих стенах

еще успеет состариться внучка

моей дочери. В этом вот доме.

Может, когда-нибудь после смерти

я загляну сюда — в дверь,

что на юго-запад выходит,

иль в другую дверь этого дома,

пройдусь по комнатам старым,

где жизнь прожила я,

по милому дому.

Черноголовая гаичка-синичка

Автор — Излучина Реки из Дома Синей Глины, Синшан

Ах, мудрая храбрая птичка!

Восседаешь на ветке так гордо,

охорашиваешься прилежно,

точишь острое свое оружье —

меня ни за что не пропустишь.

Ну что мне сказать тебе?

Впрочем, ты на меня ноль вниманья,

нежно и тихо пропела трижды

и ко мне спиной повернулась,

храня тишину, храня молчанье лесное.

Вот в лес я вошла,

сижу у источника

с сердцем иссохшим.

Азалия удушающе пахнет —

ее цветы для крошки-колибри.

Не могу прочесть я ни слова

на грудке у воробьихи,

хоть она и подходит близко,

чтобы все прочесть я сумела.

Вода темна, молчалива,

пьют ее корни деревьев.

В трех местах она наружу выходит

среди скал и одно обретает русло.

Пестрый цветочный коврик

за сине-зеленой скалою,

стеклом блестящей на солнце.

Страж мой, синичка, пропела

над вратами этого Дома,

среди мхов, близ травы,

молчанье хранящей.

Высохло сердце мое,

ибо стара я стала.

Сколько же лет белым цветом

цвела здесь азалия эта?

Сколько же лет струится

молчаливый этот источник?

Дождь будет завтра,

и завтра мне сюда не подняться.

Внизу я дождь буду слушать

и думать о птицах здешних,

бесстрашных и осторожных

в зарослях лавра, в кустах душистых,

на ветвях азалии старой,

в тени огромных деревьев этих,

что пьют тишину и молчание леса.

Ручей Синшан Автор — Пик из Дома Желтого Кирпича и Общества Искателей Синшана

Думая о быстром ручье, бегущем

меж берегами нависшими,

под дубами, ольхой и ивами,

под деревьями земляничными

и под благородными лаврами;

думая о прозрачной воде, струящейся

над пестрою галькой, выстлавшей русло,

что после излучины на равнину выходит,

стекая по склону в тени мощных лавров,