Миры Урсулы Ле Гуин. Том 6 - [4]
…
— Книги для детей и юношества
1. «Далеко, далеко отовсюду» [Very Far Away From Anywhere Else] (1976) [тж. под названием A Very Long Way From Anywhere Else]
2. «Лизи Вебстер» [Leese Webster] (1979)
3. «Приключения руны сапожника» (повесть) [The Adventure of the Cobbler’s Rune] (1982)
4. «931-е кругосветное путешествие Соломона Левиафана» (повесть) [Solomon Levithan’s 931st Trip Around the World] (1983)
5. «Визит доктора Катца» [A Visit From Dr. Katz] (1988)
6. «Кошачьи крылья» [Catwings] (1988)
7. «Возвращение кошачьих крыльев» [Catwings Return] (1989)
8. «Огонь и камень» (повесть; в соавторстве с Лаурой Маршалл) [Fire and Stone] (1989)
9. «Рыбная похлебка» [Fish Soup] (1992)
10. «Скачка на рыжей кобыле» [A Ride on the Red Mare’s Back] (1992)
…
— Поэзия (сборники)
1. «Дикие ангелы» [Wild Angels] (1975)
2. «Тиллиай и Тилиссос» (с Теодорой Куинн) [Tillai and Tylissos] (1979)
3. «Заповедник Торри-Пайнз» [Torrey Pines Reserve] (1980)
4. «Арфа Гвилана» [Gwilan’s Harp] (1981)
5. ««Суровые слова» и другие стихотворения» [Hard Words and Other Poems] (1981)
6. «В красной зоне» [In the Red Zone] (1983)
7. «Дикий овес и огневка» [Wild Oates and Fireweed] (1988)
…
— Эссе и критические статьи
1. «От страны Эльфов до Покипси» [From Elfland to Poughkeepsie] (1973)
2. «Сны должны толковать себя сами» [Dreams Must Explain Themselves] (1975)
3. «Язык ночи» (сборник) [The Language of the Night] (1979, переработанное издание 1989)
4. «Танцуя на краю мира» (сборник) [Dancing At The Edge of the World] (1989)
5. «Миф и архетип в научной фантастике» [Myth and Archtype in Science Fiction] (1991)
6. «Разговоры о писательском труде» [Talk About Writing] (1991)
7. «Новое посещение Земноморья» [Earthsea Revisioned] (1993)
Урсула Ле Гуин
Четыре пути к прощению
ПРЕДАТЕЛЬСТВА
«На планете О не было войн в течение последних пяти тысяч лет, а на Гезене войн не знали вообще никогда», — прочла она и отложила книгу, чтобы дать отдых глазам. К тому же последнее время она приучала себя читать медленно, вдумчиво, а не глотать текст кусками, как Тикули, всегда моментально сжиравший все, что было в миске. «Войн не знали вообще»: эти слова вспыхнули яркой звездой в ее мозгу, но тут же погасли, растворившись в беспросветных глубинах скептицизма. Что же это за мир такой, который никогда не видел войн? Настоящий мир. Настоящая жизнь, когда можно спокойно работать, учиться и растить детей, которые, в свою очередь, тоже смогут спокойно, мирно учиться и работать. Война же, не позволяющая работать, учиться и воспитывать детей, была отрицанием, отречением от жизни. «Но мой народ, — подумала Йосс, — умеет только отрекаться. Мы рождаемся уже в мрачной тени, отбрасываемой войной, и всю жизнь только и делаем, что гоняемся за миражами, изгнав мир из дома и своих сердец. Все, что мы умеем, — это сражаться. Единственное, что способно примирить нас с жизнью, — наш самообман: мы не желаем признаваться себе, что война идет, и отрекаемся от нее тоже. Отрицание отрицания, тень тени. Двойной самообман».
На страницы лежащей на коленях книги упала тень от тучи, ползущей со стороны болот. Йосс вздохнула и прикрыла веки. «Я лгунья», — сказала она сама себе. Потом снова открыла глаза и стала читать дальше о таких далеких, но таких настоящих мирах.
Тикули, который дремал, обвернувшись хвостом, на солнышке, вздохнул, словно передразнивал хозяйку, и почесался, сгоняя приснившуюся блоху. Губу охотился; об этом свидетельствовали качающиеся то там то сям макушки тростника и вспорхнувшая, возмущенно кудахтающая тростниковая курочка.
Йосс настолько погрузилась в весьма своеобразные обычаи народов Итча, что заметила Ваду лишь тогда, когда он сам открыл калитку и вошел во двор.
— О, ты уже пришел! — всполошилась она, сразу ощутив себя старой, глупой и робкой (как всегда, стоило кому-то заговорить с ней; наедине с собой она ощущала себя старой, лишь когда была больна или очень уставала). Может быть, то, что она выбрала уединенный образ жизни, стало самым разумным решением в ее жизни. — Пойдем в дом.
Она встала, уронив книгу, подобрала ее и почувствовала, что узел волос вот-вот рассыплется.
— Я только возьму сумку и сразу пойду.
— Можете не торопиться, — успокоил ее юноша. — Эйд немного опоздает.
«Очень мило с твоей стороны позволить мне в моем собственном доме собраться не спеша», — мысленно вспыхнула Йосс, но промолчала, сдавшись пред чудовищным обаянием юношеского эгоизма. Она зашла в дом, взяла сумку для покупок, распустила волосы, повязала голову шарфом и вышла на небольшую открытую веранду, служившую одновременно крыльцом. Вада, сидевший в ее кресле, при виде Йосс вскочил. «Он хороший мальчик, — подумала она. — Пожалуй, воспитан даже лучше, чем его девушка».
— Желаю приятно провести время, — сказала она вслух с улыбкой, прекрасно понимая, что этим смущает его. — Я вернусь через пару часов, но до заката.
Она вышла за калитку и побрела по деревянным мосткам, извивавшимся по болоту, к деревне.
Эйд она не встретила. Девушка придет по одной из тропок в трясине с северной стороны. Они с Вадой всегда уходят из деревни в разное время и в разном направлении, чтобы никто не догадался, что раз в неделю они на пару часов встречаются. Их роман длился уже около трех лет, но они вынуждены были встречаться тайно до тех пор, пока отец Вады и старший брат Эйд не придут к согласию в старинной склоке о спорном отрезке земли, оставшемся не у дел от некогда тучных пашен корпорации. Этот крохотный островок в болоте сделал семьи смертельными врагами, и несколько раз уже почти чудом удавалось избегнуть кровопролития. Однако, несмотря ни на что, их младшие отпрыски по уши влюбились друг в друга. Земля была хорошей. А семьи, хоть и были бедны, обе стремились верховодить в деревне. Зависть не лечится. И ненависть тоже: все деревенские разделились на два лагеря. Ваде с Эйд даже и сбежать-то оказалось некуда: в других деревнях родственников они не имели, а для того чтобы выжить в городе, надо хоть что-то уметь. Их юная страсть попала в тиски вражды стариков.
