Миры Уильяма Моррисона. Том 4 - [73]

Ян глубоко вздохнул.

— Нам жутко повезло! — закричал он. — Обе звезды находились под таким напряжением, что восприняли меня всерьез. Желтая звезда выделила часть своих сил, чтобы избавиться от меня, и зеленая звезда воспользовалась моментом, чтобы провести контратаку.

— Знаю! — прошептала Карина.

— Может, подождем и узнаем, чем все закончится?

— Нет, Ян. Полетели отсюда как можно быстрее.

Карина улыбнулась ему, и он не смог не улыбнуться в ответ. Но почувствовал внутреннее напряжение.

— Ты все еще хочешь развестись? — спросил он с деланой небрежностью.

— До нашей Системы лететь еще две недели, — медленно ответила Карина. — К этому моменту, я точно этого захочу. Но не давай мне захотеть. Понял, Ян? Что бы ни случилось, откажи мне в разводе.

— Это приказ?

— Так точно. Когда сядем на Землю, я уеду от тебя на месяц-другой. После этого мы проведем вместе всю жизнь. Но чтобы рядом всегда были другие люди.

— Всегда?

— Ну, почти всегда. В такие моменты, как сейчас, признаю, другие будут только мешаться.

Зеленая и желтая звезды исчезли вдали. Птичка, подумал Ян, сумела выбраться с поля боя. Теперь ей оставалось только запеть.

РАЗДВОЕННАЯ ЛИЧНОСТЬ

Толстяк в обтягивающей одежде — один из пациентов — подмигнул ей при выходе из кабинета, и Мала нахмурилась. В этом заключалась вся прелесть работы, с горечью подумала она, встречаться с такими отвратительными людьми. Приходится общаться с самым удивительным ассортиментом неврастеников, каких только угораздило собраться на этой захолустной планете. Ты им улыбаешься, просматриваешь истории их жизни и притворяешься, что тебе все это нравится, потому что ты помогаешь другим людям. И пытаешься понять, для разнообразия, каково, находиться в нормальном обществе.

Общаться можно было с врачами, но называть их нормальными затруднительно. Просто их симптомы отличались от симптомов пациентов. Например, всем известно, что телепрограммы не очень хорошо успокаивают клиентов, оплачивающих лечение, поэтому телевизор обычно не включают. Но это зашло слишком далеко, когда доктор Терна Клэйн, будучи очень сварливой особой, запретила включать тихую музыку по радио, боясь, что та окажется терапевтически неподходящей. Затем это дошло до полного безумия, когда тучный коллега доктора Клэйн, доктор Кордье запретил даже наушники, на основании того, что это может перевозбудить пациентов. И это притом, что программы, вообще-то, оказывали успокаивающий эффект.

Мала засунула карточку толстяка обратно в закрытую папку и встала из-за стола. В этот момент дверь открылась, и Мала от изумления приоткрыла рот. Да что ты, вообще, понимаешь, сказала она себе. Вот он выглядит, как обычное, здоровое, не неврастеническое человеческое существо. И чем я это заслужила?

Он был обычным, но на вид жутко умным. И чем-то встревоженным. Он был ни высоким, ни низким, скорее страшноватым, чем красивым, но страшноватым в красивом смысле.

— Меня зовут Дурр, — нерешительно представился он, — Фрэнк Дурр. У меня назначена встреча либо с доктором Клейн, либо с доктором Кордье, не знаю, с кем именно.

— Для себя? — недоверчиво спросила Мала.

— Нет, для друга. Можно, я приведу его?

— Разумеется. Кабинет «А», доктор Кордье.

Человек выскользнул из двери. «Приведу его», сказал он. Значит, это не жена. Возможно, он вообще не женат, радостно подумала Мала.

В коридоре раздался громкий шум, затем в дверь ударило что-то тяжелое.

— Все порядке, Чут, все в порядке, — простонал кто-то.

Затем дверь распахнулась, и Мала увидела этого друга.

По крайней мере, она не упала в обморок. Но ей пришлось признать, что это ее шокировало. Она привыкла к странным существам, иногда встречавшимся на новых планетах, и за те годы, что она тут работала, ей довелось узнать большую их часть. Но друг Фрэнка Дурра был чем-то совершенно необычным.

Для начала, он, — или оно, — был одет в то, что называлось смирительной рубашкой. У существа было две ноги и шесть рук, и все они были обмотаны белой тряпкой, откуда пытались вырваться, чтобы задушить Дурра и его помощника. Создание дергалось, вырывалось и извивалось с естественностью землетрясения. А на его нелепых плечах торчало две зеленые головы, одна явно пребывала в гневе, управляя попытками существа вырваться, другая — в апатии, словно жалея, что не может немедленно уснуть.

Борьба внезапно прекратилась, и существо тяжело опустилось на пол. Двое людей подняли его и потащили в кабинет «А». Завороженная Мала пошла за ними.

Она сразу же увидела, как недоволен доктор Кордье. Его многочисленные подбородки тряслись от гнева, живот дрожал.

— Что это еще такое? Что это? — настойчиво спрашивал он. — Я не лечу чудовищ.

Помощник Дурра вышел и закрыл за собой дверь.

— Чут-чут — не чудовище, — вытерев пот со лба, ответил Дурр. — Он бигуманоид.

— Я не могу его лечить, — твердо заявил доктор Кордье.

— Вам придется. — Дурр выудил из кармана листок бумаги. — Вот распоряжение правительства.

— Но я не знаю, как его лечить, — прокричал доктор Кордье. — Уведите его отсюда, пусть им займется специалист.

— Таковых нет. — Дурр опустился в кресло, — в кресло доктора, — и обвел глазами кабинет.