Миры Роджера Желязны. Том 28 - [34]

Вот! Еле уловимое движение в норке. Хью напрягся. Опять! Зверек подобрался к выходу, выглянул наружу. Хью подумал о Джеми, и стал упрашивать зверька вылезти наружу, представил себя этим сусликом, побуждая его двигаться вперед.

Животное сделало несколько шажков, издав воркующий звук. Хью почувствовал, как слюна наполняет рот. Суслик вновь высунулся из отверстия.

Ну еще немного… Вышел. Встал. Хью дернул шнурок. Петля затянулась на шее суслика. И тут шнурок лопнул.

С рычанием Хью бросился вперед, протянул руки, пытаясь схватить зверька прежде, чем тот скроется в норке. Но суслик исчез, негодующе стрекоча. Было слышно, как грызун скребется и пищит где-то под землей. На глаза Хью навернулись слезы.

Он долго и громко ругался, думая о своем желудке, о долгом ожидании, о Джеми. Охотник, целый день карауливший грызуна и оставшийся ни с чем… Это было бы почти смешно, если бы от этого не зависела его жизнь.

Хью развернулся лицом к нагорью и снова пополз. В животе урчало, во рту опять пересохло. Ругаясь, он упрямо полз вперед, во мглу.

Девять Кольтер

Кольтер щурился от лучей света, проникавших в тайник, взгляд его блуждал по беспорядочному нагромождению безнадежно испорченного добра, принадлежавшего когда-то некоему забытому горцу. Тайник представлял собой полость, размытую подземными водами и прикрытую сверху бревенчатой крышей с земляной насыпью. Отовсюду сочилась вода, грозя вымочить все до нитки.

Как он сюда попал? Руки неуверенно ощупали лицо, щетину на подбородке. Грудь и ноги прикрывало изорванное одеяло с дырками для рук. Перебирая пальцами влажную шерсть, он решил, что должен кого-то поблагодарить, ибо одеяло и тайник спасли его жизнь.

Мысленный голос спросил: «Кто ты?» У него пока не было ответа. Я — нечто. Он ощупал голову и обнаружил, что волосы у него необычно длинные и приятно чистые, словно недавно вымытые. На лбу был шрам, холодный как лед. Похоже на старый ожог; но он не мог припомнить, где получил его. Кости ломило. Подбородок и скулы покрыты щетиной. Она еще кололась, но в целом уже была мягкой на ощупь. Ноги усеяны подживающими ссадинами и царапинами. А вот ступни, похоже, использовались как осадные орудия: пальцы разбиты, ногти поломаны.

Джон долго лежал, размышляя о том, до какого же жалкого состояния дошел — а, может, он всегда пребывал в нем? Это ему было неведомо. Он знал только, что являлся некой сутью, которая уравновешивала суть другую, ему неизвестную. Бог, или судьба, держали его на ладони мира. Его предки на далеких островах назвали когда-то своего бога, который был ничем иным, как судьбой, странным именем Вирд. Почесывая бороду, он думал, смотрит ли на него сейчас старый Вирд. Или же этот Вирд, безголовый и бестелесный, не что иное, как серия роковых шагов, которые совершает жалкий, беспомощный человек, барахтаясь и думая только о том, чтобы было где поставить ногу.

Так или иначе, но сейчас ему не оставалось ничего, кроме как выбраться отсюда, пока эта чертова куча земли не обрушилась ему на голову. Он со стоном сел, опираясь на локти. Сквозь дыру в потолке, которая была одновременно входом, виднелось солнце. Невдалеке слышалось журчание воды между камней…

Бывал ли он раньше в горах? И не был ли он?.. Мысль прервалась. Джон пополз по земляному полу, осматривая истлевший скарб. Бочонки с порохом, отсыревшим, слипшимся, неизвестно сколько пролежавшим в земляной могиле. То, что осталось от нескольких проржавевших топорищ и сверел, не поддавалось описанию — труха, да и только; рубанки, пилы — все покрыты ржавчиной; бочонки с мясом, некогда съедобным, а теперь изъеденным мышами, вонючим; медвежьи шкуры, облезлые, но с еще прочной мездрой. Может, где-то завалялась пара мокасин? Он с сожалением взглянул на свои голые распухшие ступни и вернулся к кожаному хламу — то, что не успели съесть грызуны, было пронизано белыми змееподобными корнями, которые, проникая в тайник, давали дорогу струйкам подземных вод.

Вдруг пришло озарение…

…Я помню, как складывал сюда все эти вещи, груды зимних запасов, спуская их в отверстие Поттсу, а он ворчал и ворочался в темноте, словно кипящая патока в котелке.

Вместе с именем Поттса пришло и целостное представление о себе самом — кто он такой на этой земле, и что ему предстоит сделать.

Смеясь, Джон вспомнил все. Проверил свои знания. Последнее прозвище: Сихида. Последний род занятий: траппер. Прежний род занятий: охотник. Цель жизни: выживание. Цель выживания: жизнь.

Удовлетворенный, высунул из отверстия голову. Солнце моментально ослепило его. Закрыв глаза руками, он выглядывал сквозь щели между пальцами, понемногу их раздвигая, пока боль не исчезла.

Провалиться мне на этом месте, совсем как старик… Интересно: а сколько мне лет? Не помню точно. Сколько зим, как говорят кроу…

Он считал, припоминая исхоженные тропы. Тридцать четыре, может быть, тридцать шесть.

Попытался вытащить из тайника медвежью шкуру с редкими пятнами меха на серо-голубой мездре. Увы, она не пролезала в отверстие. Выругавшись, Кольтер бросил ее обратно во тьму.

Значит, вот он я, одеяло на спине, нож на поясе… Сидя на бледном осеннем солнышке, Джон дал глазам привыкнуть к свету. Рядом с тайником ревела речка, переполненная талой водой, извиваясь вокруг хвойных деревьев и исчезая за поворотом. Вдруг до него донесся ясный, громкий треск древесины. Он поднял голову и увидел сноп искр. Над беснующейся рекой горела мертвая сосна.