Миры Роджера Желязны. Том 28 - [22]

Глотая воду, Хью снова думал о том, кто покинул его, обрек на это змеиное ползанье, мучительные попытки выжить. Желудок его был пуст, но сердце переполнилось горькой пищей мести, способной поддержать силы, заставлявшей двигаться, чтобы вернуться и свести счеты.

Хью выбрался из илистой низины и продолжил путь. Ярость отвлекала разум от боли. Передвигаясь дюйм за дюймом вверх по холму, он проговаривал те слова, которые произнесет, когда настанет великий день расплаты. Снова и снова он повторял их, каждый раз немного меняя и видя при этом испуганное лицо того, кому были они адресованы, придумывал на ходу его жалкие возражения и готовил гневные ответы. Казалось, только это и поддерживало его силы.

Человека, который еле полз вдоль расширяющегося оврага, наполняла странная разновидность счастья — мечта о мщении. Но вдруг в одном из видений он слишком засмотрелся на лицо мальчика и решительно прогнал от себя эти мысли. На юг… Ползти, грызть корешки, дремать, просыпаться в липком поту, и ползти, ползти…

Овраг продолжал расширяться, голые края его поднимались все выше, вокруг ни воды, ни пищи. Хью взобрался вверх по склону, перевалил его, спустился с другой стороны, нога болела не переставая. Ладони перестали кровоточить, покрывшись мозолями. Израненное лицо нарывало, струпья лопались и кровоточили. Ребра болели.

Солнце приближалось к зениту. Он заметил, что усталость растворяет слабую боль. А солнце уже клонилось к горизонту, подгоняя его вперед и усиливая жажду. Сначала она давала знать о себе лишь периодически, но, по мере того как солнце спускалось все ниже, жажда захватывала все мысли, пока наконец не стала главенствующей. Наткнувшись на место с рыхлой землей, Хью принялся искать источник, и не нашел. Пытался копать руками, но ни единой капельки не выступило на стенах импровизированного колодца. Наконец, полуобезумев, прижался губами к земле и попытался сосать ее. Сплюнув, разразился проклятиями: это было так похоже на его жизнь в течение последних дней — грязь и песок на зубах. Снова нахлынула ненависть. Наверх. Там вполне может быть вода. Жажда придала скорость его движениям. Вверх, по грязи и камням, и вот еще одна илистая поляна, похожая на ту, где он отдыхал. Но еще выше могло оказаться местечко получше, оно манило к себе.

Все больше влажных участков попадалось на пути, и это приводило его в неистовство. Солнце соскальзывало к закату, склоны ущелья стали быстро погружаться в тень. Облака уже порозовели, когда впереди что-то заблестело.

Да, это был пруд. Задыхаясь, Хью рванулся к нему. Спокойная поверхность отражала ярко-синее небо.

Подобравшись ближе, он сунул голову в воду. Блаженство длилось всего мгновение. Он тут же отпрянул, отплевываясь. Какая горечь! Вода пробила себе путь через солончаки, и рот обожгло резкой горечью.

Он отполз в сторону и стащил рубашку через голову. Это оказалось несложно, несмотря на ноющие бока. С брюками будет посложнее из-за сломанной ноги. Хью расстегнул ремень и пуговицы, осторожно повернулся на спину, стискивая зубы от стреляющей боли. Сняв брюки с бедер, он сел и спустил их до колен. И впервые со дня схватки с медведем увидел правое бедро. Оно неимоверно раздулось и побагровело. Смотреть на него было почти невыносимо. Хью нерешительно потрогал ногу. Ничего. Почти полностью онемела. Он нажал сильнее и закусил губу от ожившей вдруг боли. Пережидая, пока боль уляжется, он разглядывал ногу, прикидывая, как долго будет она заживать и доживет ли он до этого. Трудно было сказать, где внутри этой распухшей плоти кости лежали неправильно. Одно было ясно: тащить ее за собой, как тащит он, вряд ли будет способствовать заживлению. Хью покачал головой, спустил брюки дальше и медленно вытащил левую ногу.

Сделал небольшую паузу, затем, насколько смог, стащил вниз правую штанину. Где-то от середины икры и начались проблемы, поскольку верхняя часть ноги была неподвижна. Легче всего, решил он, наконец лечь на спину, поймать штанину левой ступней и так попытаться стащить ее. Но тут понял, что потом куда труднее будет надеть их обратно. И все же, поразмыслив, решил закончить дело. А потом долго отдыхал…

Хью вновь перевернулся на живот и медленно двинулся дальше. Ползти обнаженному по земле было непривычно. Не то чтобы неприятно, но непривычно, песок и камни скреблись о его тело, голое, как брюшко змеи.

Нетерпеливо подталкивая себя, он наконец добрался до воды и начал погружение в пруд. Слегка вздрагивал, чувствуя, как вода поднимается вдоль ног, туловища, охватывает руки. Это было похоже на соскальзывание в сон. Все дальше и дальше, пока не погрузился полностью, не считая высоко поднятой головы. Ощутить ослабление земного притяжения, похожее на полет, после дней, когда земля так страшно тянула к себе… Он легко перевернулся на спину, глядя в небо. Можно ли впитывать воду кожей или это всего лишь бабушкины сказки? Неважно, решил он. Даже попробовать и то приятно.

Небо над ним продолжало темнеть, тьма сгущалась в ущелье, и вот пришла ночь, рассыпав звезды. Подул ветерок, но все тело, кроме головы, было скрыто от него. Пучки перистых облаков засветились от прячущихся за ними созвездий. Ветер начал шептать что-то в камнях, и через некоторое время Хью почувствовал тепло, а, может, просто кожа онемела. Звезды поплыли, словно ночь стекала куда-то, начали двоиться, расплываться, и глаза его закрылись.