Миры Роджера Желязны. Том 24 - [94]

— Что хочет умыкнуть меня оттуда.

Она кивнула:

— Чего он, очевидно, и добивался. Говорил он что-нибудь еще? Случилось ли что-нибудь важное?

— Он спрашивал о тебе.

— Правда? И это все?

— Специального послания у него не было, если ты это имеешь в виду.

— Ясно.

Мать отвернулась, некоторое время царило молчание. Затем она произнесла:

— Эти призраки недолговечны, не так ли?

— Да.

— Я просто в ярости, — наконец сказала она. — Вопреки всему, Корвин по-прежнему способен вести свою игру.

— Отец жив, не так ли, мать? И тебе известно, где он.

— Не я его тюремщик, Мерлин.

— А я думаю, что ты.

— Какая наглость перечить мне подобным образом!

— Мне все же придется, — возразил я. — Я провожал его в путь ко Владениям. Несомненно, он желал прибыть сюда вместе с прочими для заключения мирного договора. Но еще больше он хотел увидеть тебя. У него было столько вопросов: откуда ты взялась, зачем пришла к нему, почему ушла таким образом…

— Хватит! — крикнула мать. — Оставь это! Я пренебрег приказом:

— И мне известно, что он был здесь, во Владениях. Его видели здесь. Отец разыскивал тебя. Что случилось после? Какие ответы он получил от тебя?

Она вскочила, на этот раз яростно сверля меня глазами.

— Все, Мерлин! Мне кажется невозможным поддерживать с тобой цивилизованную беседу.

— Он твой пленник, мать? Ты заперла его в каком-то месте, откуда он не может побеспокоить тебя, помешать твоим планам?

Почти спотыкаясь, она отошла от стола.

— Отвратительный ребенок! Ты совсем как он! Почему ты так похож на него?

— Ты боишься его, не так ли? — сказал я, неожиданно осознав, что в этом-то все и дело. — Ты боишься убить принца Амбера, даже имея Логрус на своей стороне. Ты держишь его взаперти и боишься, что он вырвется на свободу и не даст осуществиться твоим последним замыслам. Ты перепугана тем, что совершаешь, держа его в бездействии.

— Абсурд! — вскричала мать, отступая, в то время как я огибал стол Теперь ее лицо выражало неподдельный ужас. — Это все твои домыслы! Он мертв, Мерлин. Убирайся! Оставь меня одну! Никогда больше не произноси при мне его имя! Да, я ненавижу его! Он бы всех нас уничтожил, если б мог!

— Он не умер, — заявил я.

— Откуда ты взял?

Я подавил в себе желание поведать ей о том, что говорил с ним.

— Только виновный протестует так страстно, — сказал я. — Отец жив. Где он?

Она подняла руки, ладонями к себе, и скрестила их на груди, опустив локти. Страх отступил и гнев тоже. Когда она снова заговорила, в ее словах звучала издевка:

— Тогда ищи его, Мерлин. Любыми средствами, ищи его.

— Где?

— Поищи его в Преисподней Хаоса.

У левой ноги матери появилось пламя и, подымаясь спиралью, оставляя за собой линию полыхающего красным огня, стало охватывать ее против часовой стрелки. Когда оно достигло темени, Дара совершенно скрылась в огне. Затем пламя исчезло со слабым свистом, забрав с собой мою мать.

Я подался вперед и встал на колени, ощупывая место, где она стояла. Чуть-чуть теплое, вот и все. Славное заклинание. Меня никто не учил такому. Поразмыслив, я сообразил, что мама всегда обладала исключительными способностями, когда дело касалось приходов и уходов.

— Призрак?

Он соскочил с моего запястья и завис передо мной в воздухе.

— Да?

— Ты по-прежнему заблокирован от прохода через Тень?

— Нет. Блок пропал сразу, как исчез Знак Логруса. Я могу путешествовать в Царство Теней и обратно. Могу обеспечить и твое перемещение. Хочешь?

— Да. Доставь меня в верхнюю галерею.

— Галерею? Из зала Логруса я погрузился прямо в темное море, папа. Я не вполне уверен, где здесь можно пробивать землю.

— Пустяки, — сказал я. — Это я сам устрою.

Я возбудил спикард. Энергия, исходящая из его шестизубцев, обволокла нас с Призраком, закрутила и подняла вверх, к указанному мною месту в Лабиринте Искусств. Я пытался устроить вспышку пламени в момент нашего ухода, но не было возможности узнать, добился ли я успеха. Удивляешься, как же тренируются настоящие умельцы.

Глава 7

Я доставил нас в тот жуткий зал, что всегда был источником наслаждения для старого главы пределов Савалла. Это был сад скульптур, не имеющий внешних источников света; лишь снизу освещались огромные глыбы, делавшие его в несколько раз темнее, чем пожелал бы я для своего любимого уголка. Пол был неровный — вогнутый, выпуклый, ступенчатый, щербатый, — с доминирующей впадиной. Трудно было определить величину зала, ибо его размеры и очертания словно менялись в зависимости от угла зрения. Грэмбл, лорд Савалла, добился, чтобы его построили без единой плоской поверхности, и я не сомневаюсь, что работа потребовала уникального мастера Теней.

Я стоял возле чего-то, напоминающего запутанный такелаж, лишенный корабля, а может, замысловатый музыкальный инструмент, пригодный для того, чтобы на нем бренчали титаны; и свет обращал линии в серебро, бегущее, будто живое, из тьмы во тьму внутри наполовину угадываемой оболочки. Другие части выступали из стен и свисали, как сталактиты. Пока я бродил, то, что казалось стенами, стало для меня полом. Сегменты, что мыслились стоящими на полу, теперь располагались по сторонам. Комната на глазах поменяла очертания, через нее потянуло ветром, вызвавшим вздохи, гул, уханье, перезвоны…