Миры Пола Андерсона. Том 19 - [13]

В Звездаре это было не так заметно. С наступлением темноты улицы освещало искусственно генерируемое полярное сияние, и все продолжали заниматься своими делами. Таким образом, чтобы собрать экспедицию, потребовалось не более двух оборотов планеты. На заре они отправились в путь по холмам. Один день неторопливой ходьбы с двумя привалами уже позади; позади и ночь, когда луна светила так ярко, что путникам почти не требовалось фонарей; и вот опять дневка. Завтра — речь идет, разумеется, о «завтра» по-гвидионски — они достигнут той лощины среди холмов, где Дауид предложил устроить космодром.

Натруженные километрами бездорожья мускулы ныли, но спать еще не хотелось. Тольтека встал и оглядел лагерь. Дауид выбрал для него удачное место — поляну посреди леса. Несколько сопровождавших экспедицию гвидионцев, весело переговариваясь, прикрыли костер дерном и расстелили на траве спальные мешки. Один из них, выставленный для охраны лагеря от возможных нападений хищников, был вооружен луком. Когда охотник притащил на ужин убитого стрелой аркаса, Тольтека убедился, что это нешуточное оружие. Тем не менее он так и не смог понять, почему жители этой планеты вежливо, но твердо отказались принять привезенные на «Кетцале» в качестве дара винтовки и пистолеты.

Десяток принимавших участие в экспедиции нуэвамериканских ученых и инженеров поспешно готовились отойти ко сну. Вспомнив их смятение при вести о том, что поход будет проделан на своих двоих, Тольтека невольно фыркнул. Но с Дауидом следует согласиться: это наилучший способ изучить местность. Ворон с двумя солдатами также принимал участие в экспедиции. Лохланцы, казалось, не знали устали; их всегдашняя холодная вежливость ни разу им не изменила, но в пути они все время держались в стороне от остальных.

В заросли тростника вела тропинка, и Тольтека бесцельно побрел по ней. Хотя в этих холмах никто не жил, гвидионцы часто здесь гуляли, и маленькие роботы с питанием от солнечных батарей постоянно расчищали тропинки, не давая им зарасти. Он не смел надеяться на встречу с Эльфави, но желал ее, и, когда из-за усыпанного цветами дерева вышла она, его сердце так и подпрыгнуло.

— Ты не устала? — с трудом выдавил он из себя после того, как они обменялись приветствиями. Язык был как деревянный.

— Не очень, — ответила она. — Решила перед сном немножко прогуляться. Как и ты.

— Что ж, рад составить тебе компанию.

— Компанию? — Она рассмеялась. — Интересная мысль! Я слыхала, у вас на планете очень много коммерческих компаний. Это что, открываем еще одну? Будем наниматься гулять вместо людей, которые предпочли бы посидеть дома?

Тольтека поклонился:

— Если согласишься со мной пройтись, я буду считать, что сделал завидную карьеру.

Зардевшись от смущения, она поспешила ответить:

— Идем сюда. Если я не забыла эти места с тех пор, как побывала здесь в последний раз, тут недалеко есть чудесный вид.

Она успела сменить костюм птицы на обычную легкую тунику. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листья, золотили ее тело — гибкое тело танцовщицы; распущенные волосы волнами ниспадали на спину. Тольтека не мог найти нужных слов, но и непринужденно хранить молчание, как она, был тоже не в состоянии.

— Мы на Нуэвамерике не все делаем за деньги, — сказал он, боясь, что она подумает о нем плохо. — Это у нас просто… ну, скажем, способ организации экономики.

— Я знаю, — ответила Эльфави. — Мне он кажется таким… — обезличенным, сухим, каждый только сам за себя — но, может быть, я просто не привыкла к такому.

— Мы считаем, что государство должно как можно меньше вмешиваться в хозяйственную деятельность, — с жаром начал он объяснять идеалы, которые исповедовали люди Нуэвамерики. — Иначе у него окажется слишком много власти, и тогда прощай свобода. Впрочем, частное препринимательство тоже нужно держать под контролем, и в нем не должна затухать конкуренция, иначе оно также выродится в тиранию. — Ему поневоле пришлось вставить в свою речь несколько слов, которых не было в гвидионском языке, в том числе и последнее. Что означает тирания, он объяснил ей раньше, во время беседы в доме Дауида, когда они пытались понять жизненные взгляды друг друга.

— Но почему общество, или, как вы его называете, государство, обязательно должно противостоять личности? — спросила Эльфави. — Я так и не могу понять, в чем тут загвоздка, Мигель. Мы, гвидионцы, всегда поступаем так, как нам заблагорассудится. Большинство наших предприятий ты бы назвал частными. — «Нет, я бы их так не назвал. У твоих соплеменников очень ограниченные потребности. Мотив приращения капитала, в экономическом смысле этого слова, у гвидионцев полностью отсутствует», — думал он про себя, но воздержался от комментариев и не стал ее перебивать. — Однако их стихийная деятельность на деле служит общему благу, — продолжала она. — Деньги суть не более чем дополнительное удобство. Обладание ими не наделяет человека властью над ему подобными.

— Вы строите всю свою жизнь на разумных началах, — ответил Тольтека. — В этом ваша планета не похожа ни на одну из мне известных. Кроме того, вам не нужно обуздывать насилие. Вы даже почти не знакомы с гневом. А ненависть — этого слова также нет