Миры Пола Андерсона. Том 17. Терранская Империя - [145]
Сегодня вожди соберутся в Новом Аферохе и определят наш путь. Этим утром по всей Обале все сходки слышат то, что я говорю вам: крепко держите оружие, не говорите с чужаками, будьте готовы выступить.
Отец. Мать. Иван. Георгий. Малышка Натали. Михаил. Тродвир. И все души умерших из нашего дома, и всякая живая тварь.
Да примет их Творец. Да простит их Иисус. Да утешит их Дева Мария. Да воссияет над ними Дух Святой во веки веков. О большем же не дерзаю просить. Аминь.
Козара перекрестилась и встала. Валун, за которым она преклоняла колени, больше не закрывал от нее Нантейвон. Поселок казался крохотным, съежившимся на берегу между серым морем и серым небом. Кукла Лютка и кошка Белоножка могли бы укрыться в этих домах от ветра, который был слишком холодным. Очень холодным.
Странно, что она могла думать о них, хотя эти утраты принадлежали ее детству, а большинство ее мертвых — дням недавним. Она отвернулась от поселка и пошла по берегу. Песок скрипел под ее ногами. Под ногами хрустели ракушки, попадались высохшие ленты водорослей. По правую сторону заросли камыша заслоняли осенние поля, шумели и шуршали. Волны грохотали, обрушивались на берег и снова бессильно откатывались назад. Пронзительный ветер холодил лицо и горчил на губах.
Понимаю ли я, куда они ушли?
Только бы все началось. Впереди еще несколько часов ожидания и безопасности, прежде чем вожди иханов смогут собраться. Флэндри предложил ей принять снотворное из аптечки, чтобы уснуть, успокоиться и забыть о боли, но когда она отказалась, сказал:
— Я знал, что ты откажешься. Ты всегда делаешь по-своему.
А когда она сказала ему, что хочет побродить вокруг, он понял, что ей нужно побыть одной. Он смотрел куда глубже, чем большинство людей, ее Доминик, и скрывал боль от этого за шуткой. Если бы он только научился видеть Бога.
Когда-нибудь? Я никогда не буду проповедовать ему и не признаюсь прямо, что молюсь за него. Но если у нас будет время…
Их планам не было конца. Дом в Дубиной Долине, квартира в Зоркаграде — они могут позволить себе и то и другое, и детям их хватит места — и для тела, и для духа. Странствия среди звезд, красота дикой природы, возвышающий сердце миг открытия новой истины — а потом возвращение к дорогим и любимым. Служба — о, больше ничего слишком опасного, скорее работа в штабе разведки, а не оперативные задания. Сражение умов за радость познания — вот их будущее. Не бедная потрепанная Империя, а мир, в который он тоже может поверить, их собственный мир. Идеи, инвестиции, предприятия, которые стоит начать, которыми они смогут заниматься — все это вспыхивало перед ними фейерверком…
Все это было смутным, туманным, не совсем реальным. Что она еще могла удержать целиком в нынешнем своем состоянии — так это надежды на мелкие радости. Она показывает ему вид, открывающийся с вершины Высочины. Она вслух читает ему стихи Симича, а он ей — из «Гэндзи». Они посещают оперу в Зоркаграде. Они танцуют на празднике. Плывут на лодке по озеру Стоян к кафе под цветущими виенцевыми деревьями на острове Плетущих Венки. Водят детей по зоопарку и катают на каруселях. Если мы победим.
Она остановилась. Все ее тело болело, но она выпрямилась навстречу ветру и сказала:
— Мы победим. Мы победим. Я могу позаимствовать силы и ясность мысли у него. И расплата будет всего лишь долгим сном, успокоением.
Она развернулась на каблуках и пошла обратно. И шагалось ей все легче.
Новый Аферох поднимался от доков в устье реки Елены, карабкался на холм, с вершины которого можно было высмотреть руины Старого Афероха, когда они выступали из-под воды в отлив. Здесь находился Зал Совета, крытый шифером, из массивных бревен, с колоннами, на которых были вырезаны подводные чудища. В главной комнате стоял стол, сделанный три сотни лет назад из досок корабля Гвита. Вокруг него расположились местоблюстители Обалы. Во главе стола стоял глава сходки Кирведин, Рука ваха Маннох, а рядом с ним — два человека.
Шторм ревел и лупил по окнам потоками дождя. Здесь, внутри, воздух был синим и едким от дыма из трубок, которые курили многие из собравшихся. В обсидиановых глазах разгорался гнев, но жесткие лица были неподвижны и кончики хвостов не подергивались. Эти мужчины выслушали то, что сказала им дочь воеводы, и прорычали свои проклятия. Пришло время решать.
Кирведин обратился к ним с короткой и четкой речью. Для ихана он был невысок, хотя, когда он был моложе, было очень неосмотрительно ввязываться с ним в бой. Он был богатым владельцем рыболовного и торгового флота. И… он имел ученую степень Школы, место в Скупщине и был участником великих предприятий.
— От себя я скажу только вот что, — заявил он на эрио. (Прилетев из Зоркаграда после получения спешного иносказательного вызова Ивода, он был рад узнать, что Флэндри бегло говорит на этом языке, по крайней мере на его современной мерсейской версии. Его собственный сербский был превосходен, англик — весьма неплох, но обо всех остальных этого нельзя было сказать.) — Идеи нашего терранского гостя кажутся верными. Мы в Палате Змаев, вне всякого сомнения, слишком местнически подходим к проблемам Империи, слишком узко сосредоточены на денницианских делах — как и Народная Палата. Тем не менее мы всегда питали особый интерес к нашей родной планете, многие из нас посещали ее, некоторые учились там, — она населена существами нашей расы. Так что мы можем понять, что Ройдхунат может делать, а что — нет. И хотя я никогда не сомневался в том, что его вожди желают нам вреда, те вести и намеки, которые доходили до меня, не вызывали подозрений в том, что идет подготовка к открытой войне. Например, я многие годы состою в переписке с Корвахом, который недавно стал там Рукой ваха Руэт. Если бы готовилось скорое нападение на нас, он бы знал, и он должен был бы быть куда более хитер, чем он есть, чтобы тон его писем остался неизменным.
