Он хлопнул в ладоши. Тут же появились два человека той же расы, что и он, так же одетые и вооруженные. Их блестящие глаза неотрывно следили за терранином, а застывшие, словно одеревеневшие лица плохо скрывали охватившее их возбуждение.
— Конечно же, такой великий орлук, как ты, предпочтет варяк туляку, — произнес Петр Гучлук полувопросительно.
— Разумеется, — ответил Флэндри, сожалея, что его словарный запас не содержит этих слов.
Впрочем, вскоре он обнаружил, что варяк — это нечто, напоминающее мотоцикл местного производства: двухколесный экипаж, приводимый в движение мощным энергетическим накопителем, с багажником сзади и пулеметом спереди. Управлялся варяк коленями, которые упирались в рулевую поперечину. Остальные приборы и приспособления для вождения располагались на щитке управления за ветровым стеклом. Имелось также третье колесо, которое использовалось при медленном движении и на стоянке — в качестве упора. Петр Гучлук предложил Флэндри шлем с защитными очками, который он извлек из бокса, расположенного сбоку варяка, и, рванув с места, в считанные секунды разогнался до двухсот километров в час.
Набирая скорость, Флэндри почувствовал, как ветер, обтекающий ветровое стекло, хлещет его по лицу и пытается сбросить с седла. Он начал притормаживать. Но — держись, старина, помни о престиже Империи, сожми зубы и вперед, черт побери! — каким-то образом ему удалось удержаться в хвосте у машины Гучлука, когда они с ревом въехали в город.
Улан-Балай полумесяцем охватывал пологие берега одной из бухт озера Рюрик. А в бездонной голубизне неба сияли кольца. Бледные днем, они висели над оранжевым солнцем, образуя сверкающее изморозью гало. При таком освещении круто изогнутые красные черепичные крыши города приобрели цвет свежей крови. Даже древние стены из серого камня казались розоватыми. В городе отсутствовали небольшие строения, в каждом доме проживало, по-видимому, несколько семейств. В нежилых домах теснились небольшие магазинчики и лавки. Широкие, чисто выметенные улицы города заполняли толпы кочевников и порывистый ветер.
Дорога, по которой ехал Гучлук, висела над городом. Ее поддерживали пилоны, выполненные в виде драконов, оскаленные пасти которых удерживали несущие стальные тросы. Видимо, это была правительственная трасса, пустынная, если не считать редких патрульных на варяках. Отсюда открывался отличный вид на ханский дворец, утопающий в садах за высокими стенами. Это была гигантская копия других строений города, но, в отличие от них, ярко и кричаще раскрашенная и окруженная колоннадой в виде драконов, вырезанных из дерева. Однако архитектурной доминантой города являлась вовсе не ханская резиденция, а Башня Пророка.
Из весьма неопределенных бетельгейзианских описаний планеты Флэндри узнал, что большая часть ее населения исповедует некую смесь мусульманской и буддистской религий, канонизированную много столетий тому назад пророком Суботаем. Для религиозных отправлений на планете воздвигли всего один храм. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно. Высотой два километра, он круто взмывал вверх в разреженные слои подвижной атмосферы Алтая, словно пытаясь пронзить луну. Храм построили в виде башни, архитектурные формы которой больше всего напоминали пагоду ослепительно красного цвета. Обращенная на север стена башни была абсолютно гладкой. И на этой стене, как на каменной странице, корявые буквы алфавита, составленного, вероятно, из смеси кириллицы и китайских иероглифов, увековечивали предначертания Пророка. Даже Флэндри, который отнюдь не страдал избытком благочестия, ощутил минутное благоговение перед несокрушимой волей, поднявшей этот гигантский шпиль над окружавшими город равнинами.
Подъем дороги сменился спуском. Варяк Гучлука резко остановился перед дворцом. Флэндри из-за своего высокого роста запутался с управлением и чуть не врезался в ворота из кованой бронзы. Справившись со своими ногами, он сумел в самый последний момент повернуть так резко, что едва удержался в седле. Увидев это, стражник, стоявший на стене и опиравшийся на нечто вроде базуки, громко рассмеялся. Флэндри услышал его смех и чертыхнулся. Он продолжал двигаться по кривой вокруг Гучлука так близко от него, что вполне мог бы отправить на тот свет и его и себя. Высвободив наконец третье колесо, он остановил мотоцикл, выпрыгнул из седла и раскланялся, как на сцене.
— Черт побери! — воскликнул Гучлук. Капельки пота сверкали на его лице, и он вытер их трясущейся рукой. — Что за безрассудные люди живут на Терре!
— О, что вы, — сказал Флэндри, сожалея, что не может себе позволить вытереть пот. — Может быть, немного экспансивные, но безрассудные — никогда!
Еще раз ему представилась возможность с благодарностью вспомнить ненавистные часы занятий гимнастикой и дзюдо, которые сделали тело послушным его воле. Когда ворота открылись, для чего Гучлук воспользовался портативным радиопередатчиком, Флэндри снова вскочил на свой варяк и проехал в сад под изумленным взглядом стражника.
Каменистый сад с горбатыми мостиками весь зарос карликовыми деревьями и мхами. Очень мало из того, что росло на Терре, смогло прижиться на Алтае. Флэндри начал ощущать сухость в носу и горле. Этот воздух отбирал у него влагу так же жадно, как и тепло. Видимо, поэтому он обрадовался теплу внутри дворца больше, чем предполагал.
