Миры Айзека Азимова. Книга 8 - [18]

— Кто знает о ваших способностях?

— Из людей только вы, но вы не можете сказать об этом другим.

— Знаю, что не могу. Дело в том, что не Фастольф, а вы осуществили поворот на сто восемьдесят градусов и сделали всех чиновников, с которыми вошли в контакт, ярыми сторонниками эмиграции. И вы сделали так, что Фастольф взял сюда вас, а не Дэниела. В вас все дело, а Дэниел мог бы только отвлекать внимание.

— Я чувствовал необходимость свести персонал к минимуму, чтобы избежать трудностей со стиранием обидчивости людей. Мне очень жаль, сэр, что вы не встретились с Дэниелом. Я вполне сознаю ваше разочарование.

— Ладно. Я понимаю и прошу вас передать Дэниелу, что я чертовски соскучился по нему. В любом случае я остаюсь при своей точке зрения: если Земля вступит в большую политику заселения планет, а космониты отстанут, ответственность за это и, следовательно, за кризис, ляжет на вас. Вы должны чувствовать эту ответственность и в дальнейшем, когда кризис наступит, и использовать свои способности для защиты Земли.

— Я сделаю все, что смогу, сэр.

— Если вам это удастся, Амадейро или его коллеги могут наброситься на Глэдию. Не забудьте, вы должны защищать ее.

— Ни Дэниел, ни я не забудем.

— Спасибо, Жискар.

Они расстались. А вскоре после этого гости улетели домой.

Поднимаясь вслед за Фастольфом в модуль, Жискар еще раз увидел Бейли, но на этот раз у них не было возможности поговорить. Бейли помахал рукой и беззвучно, одними губами, выговорил: «Помните».

Жискар понял, что он сказал и что чувствовал. Больше Жискар никогда не видел Бейли.

8

Когда Жискар думал о своем единственном посещении Земли, в памяти его сразу всплывали подробности последовавшего за этим визита к Амадейро в Институт роботехники.

Устроить такую встречу оказалось делом нелегким.

Амадейро, тяжело переживавший свое поражение, всячески уклонялся от визита к Фастольфу: он считал это унизительным.

— Ну что ж, — сказал тогда Фастольф Жискару. — Я могу позволить себе великодушие победителя и сам пойду к нему. В конце концов, должен же я с ним увидеться.

Фастольф стал членом Института роботехники после того, как благодаря Бейли Амадейро не удалось осуществить свои политические амбиции. Тогда Фастольф передал в Институт все сведения о создании и эксплуатации человекоподобных роботов. Сколько-то их было сделано, а затем проект приказал долго жить, и Фастольф занервничал.

Сначала Фастольф решил прибыть в Институт без сопровождения роботов. Явиться без охраны, можно сказать, голым, в самое сердце все еще сильного вражеского лагеря. Это был знак не только доверия и дружелюбия, но и полнейшей уверенности в себе, и Амадейро должен был понять это. Фастольф продемонстрировал бы, что убежден — Амадейро и вся его команда не посмеет пальцем тронуть единственного врага, легкомысленно явившегося прямо в волчью пасть.

Но затем Фастольф, сам не зная почему, изменил решение и взял с собой Жискара.

Со времени последней встречи с Фастольфом Амадейро, похоже, немного похудел, но по-прежнему был высок и крепок.

Однако утратил свою самоуверенную улыбку. И когда при появлении Фастольфа он попытался изобразить ее, она более напоминала звериный оскал; впечатление усиливал угрюмый взгляд.

— Ну, Калдин, — сказал Фастольф, — мы нечасто видимся, несмотря на то что уже четыре года коллеги.

— Бросьте ваше показное благодушие, Фастольф! — раздраженно рявкнул Амадейро. — И называйте меня Амадейро. Мы коллеги только по работе, и я не скрываю и никогда не скрывал уверенности в том, что ваша внешняя политика — самоубийство для нас.

За спиной Амадейро стояли три робота, огромные, блестящие. Подняв брови, Фастольф посмотрел на них.

— А вы неплохо защищены от мирного человека и его единственного робота.

— Вы прекрасно знаете, что они не нападут на вас. А почему вы пришли с Жискаром, а не с вашим шедевром Дэниелом?

— Дэниелу лучше держаться от вас подальше, Амадейро. Так безопаснее.

— Шутить изволите? Мне больше не нужен Дэниел. Мы делаем собственных человекоподобных роботов.

— На базе моих чертежей.

— Усовершенствованных.

— Однако, вы их не используете. Вот поэтому я и пришел к вам. Я знаю, что мое положение в Институте чисто номинально, что даже мое присутствие нежелательно, не говоря уже о моих суждениях и рекомендациях. Однако я как сотрудник Института протестую против вашего нежелания использовать человекоподобных роботов.

— А как, по-вашему, мы должны их использовать?

— Предполагалось, что человекоподобные роботы будут осваивать новые миры, куда впоследствии эмигрируют космониты — не так ли?

— Но против этого вы и выступали, не так ли?

— Да, выступал. Я хотел, чтобы космониты сами обустраивали новые планеты. Этого, однако, не произошло, и, как я теперь вижу, вряд ли произойдет. Тогда давайте пошлем человекоподобных роботов. Это все же лучше, чем ничего.

— Все ваши альтернативы ничего из себя не представляли, пока в Совете не возобладала ваша точка зрения. Космониты не поедут в необустроенную глушь, и им, похоже, не нравятся человекоподобные роботы.

— Так вы же не дали космонитам шанс полюбить их. Земляне уже начали заселять новые планеты, даже самые дикие, и делают это без помощи роботов.