Мировой капитализм и план Дауэса - [17]

С. Фалькнер в своей статье «Экономические основы плана Дауэса» (см. «Плановое хозяйство» № 1) видит в этом притоке иностранных капиталов способ решения проблемы трансферта. Иностранные кредиты, по его словам, дадут возможность перевода репарационных платежей за границу. Но это решение только кажущееся. Уплата долгов при помощи кредитов, представленных кредиторами же, это — не уплата, а фактическая отсрочка платежей. В данном случае, такая комбинация будет попросту означать замену долгов Германии иностранным правительствам долговыми обязательствами частным лицам и организациям. Кроме того, с наступлением срока платежа по этим кредитным обязательствам, — а мы только что указали, что кредиты предоставляются в среднем на 10 лет — исчезнет даже эта видимость решения проблемы: Германии придется тогда платить двойную сумму — по фактически отсроченным репарациям и по вновь образовавшимся долгам. Иностранные кредиты Германии имеют другой смысл, совершенно не связанный с проблемой репараций, о котором, однако, нужно поговорить особо.

Если отвлечься от проблемы переводов, которая, как мы видели, представляет собою клубок неразрешимых противоречий, то остается вопрос о том, можно ли вообще взыскать установленные комиссией Дауэса платежи с германского хозяйства в германской же валюте? Вопрос этот можно решить только на основании данных германского бюджета и германского национального дохода. Надо сказать, что мнения экономистов по этому поводу сильно расходятся. Новейшие работы русских экономистов — Фалькнера и Варги — говорят о безусловной возможности для Германии платить устанавливаемые для нормальных лет ежегодные взносы. Фалькнер оценивает современный национальный доход Германии в 35,5 мрд. марок в пересчете на довоенные цены против 42,5 мрд. марок довоенного национального дохода. Перевод суммы на современные цены даст в круглых цифрах около 50 мрд. национального дохода, по отношению к которым ежегодно платежи 2½ мрд. составляют лишь 5 %. «Такой процент Германия, без всякого сомнения, сможет возместить» (см. «Плановое хозяйство» № 1).

К таким же выводам приходит Варга в своей последней брошюре «План Дауэса и мировой кризис 1924 года» на основании анализа германского бюджета и сопоставления его с бюджетами Англии и Франции. Так, последние годовые бюджеты этих стран выражались в следующих цифрах:

«Принимая во внимание, что население Германии превышает население Франции на 22 мил. человек, вряд ли можно сомневаться в том, что, даже учитывая обнищание Германии в результате Версальского мирного договора, все-таки налоговое обложение Германии, в случае уплаты ею полностью репараций, будет не больше, а меньше, чем во Франции, не говоря уже об Англии».

Некоторые немецкие авторы также признают выполнимость обязательств с точки зрения внутренней платежеспособности Германии. Проф. Вирт, оценивая производственный баланс Германии в послевоенную эпоху, приходит к благоприятным выводам. По его мнению, в промежуток между перемирием и рурской оккупацией производство Германии росло быстрее потреблений. Потери, вызванные уменьшением рабочих часов и другими неблагоприятными факторами, были с лихвой возмещены увеличением числа производителей. До войны процент занятых производительным трудом имел тенденцию падать. Между 1882–1907 гг. число незанятых возросло с 5 до 8,4 %. Между тем официальный меморандум германского правительства, представленный комиссии Дауэса, указывает на возрастание занятых лиц с 27.274 тыс. в 1907 г. до 33 мил. в 23–24 г. Причины этого явления, помимо уменьшения армии с 800.000 до 100.000 человек, сводятся к увеличению женского труда, разорению средних классов и вовлечению их в производство. Такую же оценку производственного баланса дает и д-р Гирш[10].

Напомним, что Кейнс определял в 1921 г. максимум той суммы, которую сможет платить Германия, в 100 мил. фунт, или в 2 мрд. золотых марок. В своей работе «Пересмотр мирного договора» он оценивает уменьшение национального довода Германии в 15 % — в виду перехода территорий. Данные об уменьшении национального дохода Германии как будто не вяжутся с данными об уменьшении ее национального имущества. Наиболее обоснованное исследование о ценности национального имущества Германии до войны было произведено Гельферихом, который определял его в 300 мрд. марок. По исследованию Мультона (1923 г.) общие потери германского имущества с начала войны составляют около 135 мрд. марок, или 45 % его довоенной стоимости. Однако, было бы ошибочно эту же цифру механически переносить и на величину национального дохода. Во-первых, в стоимость имущества вошли суммы, представляющие не актуальную, а потенциальную ценность, как оценка угольных, рудных запасов в отошедших областях. Потери германского имущества, в результате уменьшения территории Мультон определяет в 50 мрд. марок, или в 16 %, тогда как Фалькнер дает цифру в 12 % для ближайшего десятилетия. Разница относится, по-видимому, за счет повышенной потенциальной оценки угольных и рудных залежей в отошедших территориях. Далее, потери имущества в запасах материалов, товаров всякого рода, исчисляемые Мультоном в сумме 20 мрд. марок, не могут отразиться таким же процентом в национальном доходе. То же относится к стоимости машин и оборудования — 25 мрд., к убыткам, связанным с выполнением условий Версальского договора, — уничтожением военного имущества и пр., — которые Мультон оценивает в сумме 14 мрд. марок. Пропорциональное уменьшение дохода падает только на потери капиталов, принадлежавших Германии за границей. Мультон исчисляет их в сумме 24 мрд. марок, данные комиссии Мак-Кенна дают несколько меньшую цифру — около 20 мрд. марок. Таким образом, из анализа потерь германского имущества нельзя вывести прямого заключения о степени уменьшения национального дохода Германии. Соответствующие цифры, которые приводятся разными авторами, являются более или менее гадательными.