Мировая война Z - [42]

(Показывает мне на вмороженную в лед коллекцию треснувших DVD).

— Вот это люди тащили с собой. Фены, игровые приставки, ноутбуки. Вряд ли они были настолько глупы, чтобы думать, будто смогут их использовать. Хотя некоторые, возможно, и думали. Большинство просто боялось потерять свои сокровища, вернуться через полгода в ограбленный Дом. Мы и вправду думали, что собираемся правильно. Теплая одежда, кухонные принадлежности, лекарства из аптечки и столько консервов, сколько можно унести. Думали, что хватит на пару лет, а прикончили половину по пути в горы.

Меня это не волновало. Это было как приключение, дорога на север.

Все эти истории о запруженных дорогах и насилии… они на про нас. Мы ехали с первой волной. Нас опередили только канадцы, и многие из них уже давно ушли далеко вперед. На дорогах все равно было несметное количество машин, больше, чем я когда либо видела, но они ехали довольно быстро. Движение тормозилось только в придорожных городках и парках.

— В парках?

— Да, и в местах для кемпинга, в любом месте, где людям казалось, что они уехали достаточно далеко. Папа смотрел на них свысока, называл недальновидными и неразумными Он говорил, что мы еще слишком близко к густонаселенным районам и будет лучше уйти как можно дальше на север Мама обычно возражала, что люди не виноваты, просто у большинства закончился бензин. «А чья это вина?» — парировал отец. На крыше нашего минивэна стояло много канистр с бензином. Папа начал запасаться с первых дней Паники. Мы проезжали уйму заторов возле придорожных бензоколонок, на большинстве из которых уже висели гигантские буквы: «Бензина нет». Отец проезжал мимо них очень быстро. Он проезжал очень быстро мимо много чего — стоявших машин, которые надо подтолкнуть, людей, которых нужно подвезти. Последних было порядком, иногда они шли по обочине, словно беженцы. Время от времени какая-нибудь машина останавливалась подобрать парочку, и тут всем сразу же хотелось в нее залезть. «Гляньте, как попали!» Это папа.

Мы все-таки подобрали одну женщину, которая шла одна, таща за собой сумку на колесиках. Она выглядела безобидно, такая одинокая под проливным дождем. Наверное, поэтому мама заставила папу подобрать ее. Женщину звали Пэтти, она шла из Виннипега. Пэтти не рассказывала нам о себе, а мы не стали спрашивать. Она рассыпалась в благодарностях и попыталась отдать моим родителям все свои деньги. Мама ей не позволила и обещала отвезти так далеко как только удастся. Женщина заплакала, бормоча слова благодарности. Я гордилась родителями — они поступили правильно. Потом Пэтти чихнула и вытащила платок из кармана, чтобы высморкаться. Она держала левую руку в карман с тех пор, как мы ее подобрали. И тут мы увидели, что рука перевязана, а на бинте черное пятно, похожее на кровь. Пэтти заметила наши взгляды и вдруг занервничала. Потом сказала, чтобы мы не беспокоились, что она просто случайно порезалась. Отец посмотрел на маму, и они притихли. Родители не глядели на меня и ничего не говорили. В ту ночь я проснулась, услышав, как хлопнула дверца со стороны переднего сиденья. Ничего необычного. Мы всегда останавливались, чтобы сходить в туалет. Меня будили на случай, если мне тоже надо, но на этот раз я ничего не знала, пока минивэн не тронулся вновь. И тут я заметила, что Пэтти не было. Я спросила родителей, что случилось, и они сказали: Пэтти, дескать, попросила ее высадить. Я посмотрела в заднее стекло и едва различила крошечную фигурку, которая с каждой секундой становилась все меньше. Мне показалось, что она бежит за нами, но я слишком устала и запуталась, чтобы говорить уверенно. Наверное, я просто не хотела ничего знать. Я на очень многое закрывала глаза во время той поездки.

— Например?

— Например, на других «путешественников». Тех, которые не бегай и. Их было немного, разговор ведь идет о первой волне. Мы встретили максимум полдюжины мертвяков, бредущих посредине дороги и поднимающих руки, когда мы приближались. Папа их объезжал, мама велела мне пригнуть голову. Я никогда не видела их слишком близко, потому что прижималась лицом к сиденью и зажмуривала глаза. Я не хотела их видеть. Я просто думала о бутербродах с лосятиной и диких ягодах. Мы словно направлялись в Землю Обетованную. Я знала: как только мы окажемся на севере, все будет хорошо.

Какое-то время так оно и было. Мы нашли классный кемпинг на берегу озера, народу немного, как раз достаточно, чтобы чувствовать себя «в безопасности», знаете, если вдруг явятся мертвяки. Все были милы друг с другом, такая всеобщая атмосфера облегчения. Вначале все походило на вечеринку. Костер каждый вечер, люди готовили дичь и рыбу, кто что подстрелил или поймал… в основном поймал, конечно же. Иногда ребята бросали в озеро динамит, грохотал взрыв, и вся рыба всплывала кверху брюхом. Я никогда не забуду эти звуки, взрывы или жужжание пилы, когда люди валили деревья, или музыку из автомобильного радио, кто то даже привез с собой музыкальные инструменты. Мы пели ночью у костра, огромного, из сложенных друг на друга бревен.

Это когда у нас еще были деревья, до второй и третьей волны, потом люди жгли листья и пни, а дальше все что попадет под руку. Запах пластика и резины просто убивал он ощущался во рту, оседал на волосах. К тому времени вся рыба исчезла, стало не на кого охотиться. Казалось, всем было плевать. Все рассчитывали на зиму, которая заморозит мертвяков.