Миров двух между - [3]

Нам не раз еще пришлось выручать друг друга. В этих чертовых джунглях практически невозможно применять привычную для нас вспомогательную технику, боты космодесантников тоже не пригодны, они хорошо защищают исследователей, но живой природе наносят непоправимый урон. Недаром ведь поется в песне: “Надеемся только на крепость рук, на руку друга да вбитый крюк и молимся, чтобы страховка не подвела”. Удача была на нашей стороне. Почти одновременно с двумя другими парами спасателей мы вышли к затерянному среди болот островку твердой почвы, на котором Свенсон и обнаружил кладку яиц чемпекве. Мы и нашли Олега и его спутников на этом островке. С упорством обреченных они отстреливались парализующими иглами от наседавших со всех сторон полчищ крокодилов. Парализатор оглушал крокодила, в которого попадала игла, на несколько часов, потом бестия приходила в себя и вновь упорно лезла на запах яиц чемпекве. Позднее было выяснено, что между крокодилами и динозаврами царит исковая вражда, и именно крокодилы были главной причиной исчезновения чемпекве с лица Земли. Может быть, кому-то поведение Свенсона покажется, мягко говоря, странным. Для меня же оно выглядело естественно и было очень приятно, когда Старадымов понимающе кивнул в ответ на пылкую тираду Олега, который, поблагодарив нас за “своевременное прибытие”, заявил, что скорее согласился бы на то, чтобы крокодилы сожрали его самого, чем позволил им уничтожить последних, может быть, динозавров Терры.

После этого Юрий участвовал в тушении лесных пожаров в Пиренеях, потом был в группе, укрощавшей не в меру разбушевавшийся вулкан Стромболи. В этих делах, горячих и в прямом и в переносном смысле слова, Старадымов, как говорили, проявил себя очень неплохо.

Но ни встретиться с Юрием, ни даже поговорить как следует нам не удавалось. После того, как какой-то умник из Института физической биологии предположил, что радиоволны влияют на мутационный процесс некоторых микроорганизмов, радиосвязь на Терре жестко лимитировали. И вот наконец сегодня Старадымов сумел вырваться ко мне.

А утром на “заимку Линекера” (так не без юмора прозвали жилую зону Северо-Байкальского заповедники мои коллеги-егеря), прибыл еще один гость. Я с удивлением смотрел, как на посадочную площадку опустилась пассажирская капсула и из нее выбрался среднего роста рыжебородый человек. Мне доводилось видеть его фотопортреты, поэтому, когда он в невероятно вежливых выражениях стал извиняться за неожиданное вторжение, я уже знал, с кем имею дело. Богомил Геров, ученый-филолог, крупный специалист в области мифа, сказки, фантастической литературы и т. д., и т. п., учитель моего сына Сергея. Я хотел было сразу же вызвать Сережку, который еще до рассвета улетел с матерью на остров Ольхон, но Геров в изысканных выражениях заявил, что нужды в этом нет, пусть мальчик занимается делом, а он вполне может встретиться с ним вечером, да и вообще, он хотел бы пожить у нас несколько дней, если, конечно, я не возражаю. Разумеется, возражать я не стал. Во-первых, Геров приехал к нам не развлекаться, а заниматься своим, достойным всяческого уважения делом, во-вторых, я слышал о нем много интересного, да и Сережка был от Герова без ума, как, впрочем, каждый ученик от своего Учителя.

До приезда Старадымова время еще оставалось, и я решил, что нет никаких оснований откладывать контрольный вылет по заповедной территории. Учитель с благодарностью принял предложение составить мне компанию и без лишних слов занял место пассажира в двухместном боте. Чувствовалось, что ему действительно интересно. Я тоже был не против поближе познакомиться с человеком, от которого много зависело в судьбе моего сына. Так что единственный, кто проявил недовольство приездом Герова, была моя лайка Бой. Бой обожает во время облетов заповедника занимать первое сиденье и, прижавшись влажным носом к силовому полю, образующему колпак кабины, чутко ловить запахи тайги. Сегодня он этого удовольствия был лишен и тихо повизгивал, лежа в грузовом отсеке. Я знал, что весь день Бой будет дуться на меня, а вечером демонстративно потребует, чтобы его кормили Инга или Сергей. Впрочем, я так же точно знал, что к утру обида Боя пройдет и мы снова станем лучшими друзьями.

Обычно при передвижении по территории заповедной зоны я включаю оптическую невидимость бота. Этого требует инструкция. Обитателям заповедника ни к чему лишние стрессовые ситуации. Отступать от этого правила егерям приходится нечасто, в тех случаях, когда того требует обстановка. Например, когда нужно спугнуть байкальских нерп. Эти очаровательные существа обожают греться на солнце, причем, меры в наслаждении не знают и частенько становятся жертвами солнечного удара. Поэтому в жаркие дни нам приходится регулярно пролетать над лежбищами нерп и спугивать их в воду.

В течение, пожалуй, часа я рассказывал учителю Герову об этом и других случаях из жизни моих подопечных. Полет проходил спокойно, в заповеднике все было в полном порядке. От Дзелинлинских источнков, куда частенько забредают животные, я повел бот на запад.

Скоро мы углубились в тайгу, и приходилось быть очень осторожным, чтобы не зацепить дерево. Солнце поднялось высоко, я уже подумывал о том, что пора возвращаться, как вдруг Бой напряженно и глухо зарычал, и в следующее мгновение я увидел на небольшой полянке растерзанного лося.