Миротворец - [12]

– Простите, сэр, с кем имею честь говорить? – я уже поднял Тависа с колен, и даже участливо стряхнул пылинку с вымазанного грязью камзола: – Видно, что судьба столкнула меня не с абы кем, а действительно с настоящим дворянином! Благородство и смелость так и веют от вашего лица.

– Э-э-э-э-э, – растерявшийся Тавис, ожидавший избиений, быть может, пыток и казни, ошеломлённо переводил взгляд с меня на барона Карильона, тоже включившегося в мою игру и всем своим видом показывавшего, что и он де, разделяет моё негодование.

– Хотя о чём я? – покаянно воскликнул я, – Как я могу спрашивать имя и титул, не представившись сам?

Я хлопнул себя ладонью по лбу, отчего пленный вздрогнул, и церемонно поклонился южанину:

– Белогор, герцог Мораты, граф Пустоши, барон Лерена и Барума к вашим услугам!

Южанин испуганно моргнул, и пролепетал:

– Бе-бе-логор? Тот самый? Кар…? – а потом, спохватившись, взял в себя в руки и представился: Ви-виконт Тавис!

– Рад знакомству, виконт! – я резко выхватил нож, отчего Тавис вздрогнул. Но я лишь неторопливо разрезал верёвки на руках южанина. А затем церемонно представил Прета: – А это, барон Карильон, мой верный друг и соратник.

– К вашим услугам! – поклонился Прет.

– К вашим услугам, – вернул поклон виконт.

– Господа, – я хлопнул в ладоши, – Раз уж судьба была невероятно благосклонна и позволила столь блистательным дворянам встретиться в этом Мерралом забытом уголке, предлагаю отужинать! Виконт, вы не против?

Тавис поднял отвисшую челюсть и мотнул головой, показывая, что не против. Тут же мои бойцы принесли столик, и споро уставили его тарелками с едой, положив возле тарелок вилки с ножами. Я жестом предложил садиться, и, лишь наполнив три серебряных кубка вином, церемонно произнёс:

– За дворян, оплот этого мира!

– За дворян! – хором повторили Карильон и Тавис.

Пока мы ели, я рассказал пару забавных анекдотов. Посетовал на вольнодумство крестьян и упавшие цены на урожай. Тавис, поглядывая, как я орудую вилкой, пытался подражать, и у него это неплохо получалось. Карильон, по своей постоянной привычке, вилку даже в руки брать не стал, и ел, как привык, держа мясо в руках. Тавис пару раз с неодобрением посмотрел на Прета. Заметив, что барон отвернулся, а виконт смотрит на меня, я лишь досадливо поморщился, показывая, что и мне манеры барона не сильно по душе.

Поев, я откинулся на спинку кресла и обратился к южанину:

– Виконт, будь на вашем месте кто-то другой, а не дворянин, от которого за лье разит благородством, – при этих словах Тавис ещё больше распрямил свои узенькие плечики, и даже попытался выпятить вперёд грудь, – Я бы уже отдал приказ к пыткам. Сами понимаете, здесь мы оказались в противоборствующих лагерях.

– Но мы не воевали с вами! – воскликнул виконт.

– Да, это так, – я с сожалением развёл руками: – Но вы воевали с нашими союзниками. А союзнический долг обязан чтить каждый дворянин!

– С союзниками? – с недоумением переспросил Тавис.

– С залызами, – любезно пояснил я ему. – Наша королева заключила с ними союз, а потому, когда вы начали их убивать, нам не оставалось ничего, кроме как выполнить союзнические обязательства!

– С этими животными? Союз? – удивился ещё больше южанин.

– Тсссс! – я заговорщически приложил к губам палец. – Воля королевы священна. И уж если от её имени заключён союз, не нам это оспаривать. Хотя…

Я подкатил глаза, показывая, что если и не оспариваю, то уж не одобряю точно. Тавис покивал понятливо. Ещё был. Козэн два часа рассказывал нам с бароном, за что виконта из столицы отправили практически в ссылку – начальником экспедиции, которую должен был возглавить обычный тысячник. Наш Тавис был убеждённым шовинистом, если можно так выразится, и считал, что дворяне – высшая раса. На почве этих убеждений наш южанин вступил… не в г..вно, хотя лучше бы уж туда, а в кружок таких же вольнодумцев. И всё бы ничего, но вольнодумцы даже власть императора считали недостаточным поводом ущемлять права дворянства. До заговора дело не дошло, но и разговоров хватило для того, чтобы зачинщиков схватили и казнили прилюдно как покусившихся на священную власть. Остальных отправили кого на каторгу, кого в ссылку. Тависа спасло лишь родство с женой императора. Он был единственным и горячо любимым племянником Ослеки – жены императора. Та похлопотала за неразумного дитятю, и император смилостивился, отправив Тависа не на каторгу, как остальных великовозрастных любителей крамолы, а в экспедицию, дав шанс искупить вину и послужить родному государству. Но Тавис, при этом, так и остался ярым шовинистом от дворянства, отчего все его подчинённые прилично натерпелись за время похода. Подробно узнав о пикантной особенности, я и решил сыграть на этой слабости виконта.

Покивав, виконт горько скривился, и ответил:

– Да уж, кто мы такие, чтобы оспаривать волю их величеств?

– Мы дворяне! – веско произнёс я, покосившись на Прета.

– А только на дворянах и держится королевская и императорская власть! – добавил Карильон.

Глава 10

Глаза виконта лихорадочно блестели. Южанин явно изрядно захмелел. Ещё бы, в обычное вино ему по моему приказу подливали настоящий самогон двойной перегонки. Я специально распорядился ещё в Лесании взять пять литров с собой.