Мирное время - [12]

Солнце начинало припекать, становилось жарко.

На углу Виктор увидел маленький, замызганный автобус, ожидавший пассажиров. Он сел в машину. Через пять минут автобус, подымая пыль и дребезжа всеми своими частями, загромыхал по улице. Молодой человек смотрел в окно. Перед ним открывался пестрый, незнакомый город. Справа проплыли необычного вида арки, длинный забор. Свернув в сторону, автобус остановился у большого одноэтажного дома. Дом стоял на самом краю города, его окна смотрели в степь, уходящую к невысоким, затянутым дымкой горам. Над входом высился круглый, похожий на глобус, герб, по фронтону выведена надпись: "Центральный Исполнительный Комитет".

Виктор разыскал областной комитет комсомола.

Здесь было пусто. Перевязанные папки с бумагами, растрепанные книги лежали на полу, на подоконниках.

Виктор уже собрался уходить, когда в одной из комнат увидел светловолосого, широкоплечего парня. Он сидел на столе, склонившись над бумажкой, и что-то задумчиво чертил. Виктор подошел поближе и увидел, что парень играет сам с собой в "крестики-нолики".

- Что, секретаря нет?.. - спросил он.

- Тебе какого, технического или ответственного?

- Того или другого...

- Нема никого, - не поднимая головы, ответил парень и добавил: Приехал?..

- Приехал.

- Ну что ж, работать будешь. Тут работы хватает. Ты на какую приехал?

- Не знаю. У меня письмо из Самарканда, от ЦК.

Светловолосый парень бросил на пол бумажку к спросил:

- Гроши есть?

- Немного есть, - удивленно ответил Виктор.

- Пойдем чай пить в буфет.

- Пойдем.

Буфет находился в садике. Под яблонями стояли столики, табуретки, буфетная стойка.

Парень сел, протянул Виктору руку и сказал:

- Познакомимся, что ли, Шовкопляс. Игнатом звать.

Виктор назвал себя. Игнат заказал чаю и булочек.

- Как доехал?.. - обратился он к Виктору. - Дороги наши понравились?

- Сказать правду, не очень, - признался Виктор.

- Теперь у нас хорошо! А ты бы вот года два назад приехал. Вот тогда действительно было... По две недели оказию ждали. Соберется, значит, несколько машин, обоз, воинская часть. Потом все вместе и отправляются. День едут, два с басмачами бьются и снова дальше едут.

- А ты давно здесь?.. - спросил Виктор.

- С двадцать пятого, - с заметной гордостью ответил Игнат.

Помолчали.

- Эх, сейчас у нас на Киевщине хорошо, - мечтательно сказал Игнат. Смородина, малина, груши какие.

- А ты давно дома не был?

- Да вот как приехал сюда...

- Не выезжал, значит?

- Ну, как тебе сказать. Выезжать-то выезжал, да никак не мог доехать вот в чем беда... Два раза получал отпуск. Деньги собирал. Думал, вот уж дома отдохну, в сосновом лесочке погуляю...

Шовкопляс махнул рукой.

- Доедешь до Термеза, а там уже телеграмма ждет. Вертай, значит, друже, обратно: дела важные. Пойдешь это с горя на термезский базар, купишь тюбетеек разных и прочей ерунды, пошлешь дорогим родственникам, да на том и отпуск кончится. Так и вертаемся назад. Эй! Шамбе! - крикнул он, увидев проходящего по двору парня в белой рубашке и яркой тюбетейке.

- Секретарь горкома, - сообщил он Виктору.

"Какое странное имя, - подумал Виктор, - Шамбе значит суббота. Это как у Робинзона Крузо - он Пятницей прозвал своего друга. А тут суббота секретарь горкома".

Шамбе подошел, поздоровался.

- Из Ленинграда приехал? - спросил он у Виктора и, не дождавшись ответа, повернулся к Шовкоплясу. - А твои как дела?

- Да вот жду Васю. Куда пошлет.

- А в Гарме что?

- Ты ведь знаешь, какой там народ сидит. Разве с ними сработаешься. Сволочь.

- Они на тебя материал прислали, - сообщил Шамбе.

- Знаю. Они на всех пишут. Склочники. Один Камиль Салимов чего стоит.

- Да, это - пройдоха.

К столику подошел рябой, худощавый парень.

- Эй, вы! Чего сидите? - сказал он. - Товарищ Корниенко уже давно пришел.

- Как? Когда? - всполошились все.

В коридоре слышались голоса, хлопали двери. Возле комнаты секретаря обкома комсомола стояло несколько человек. Среди них был и Ленька. Виктор познакомил его с Шовкоплясом и Шамбе. В кабинет он зашел вместе с Ленькой.

Здесь, как и в других комнатах, у стены лежали перевязанные бечевкой папки, посредине на некрашенном деревянном полу стоял облезлый письменный стол. На единственном стуле сидел сам Корниенко, или Вася, как называли его друзья, - высокий, худой человек лет двадцати пяти. Маленькая голова его была подстрижена ежиком, лицо невыразительное, но небольшие голубые глаза смотрели остро. Вася всегда улыбался немного насмешливо, немного снисходительно. Кубанец родом, он имел пристрастие к кавказским рубашкам, мягким сапогам без каблуков и поясам с серебряным набором. Он прочел переданное Ленькой письмо из ЦК, хотел было предложить сесть, но вспомнил, что стульев больше нет, и улыбнулся.

- Это хорошо, что к нам ребята из Ленинграда едут, - сказал он. Только вы не думайте, что к теще на блины приехали. Трудновато здесь у нас. Поработать придется, как следует. Вы хоть знаете, куда попали?

- Да так, приблизительно, - сказал Виктор.

- Ничего вы, друзья, не знаете, - перебил его Корниенко. - Даже представления не имеете. Это вам совсем не Ленинград. Советская власть здесь еще только-только стала укрепляться. Вы про гражданскую войну в книжках читали, да, может, еще кое-что помните, хотя и малы были. А здесь эта война, можно сказать, только на-днях кончилась, да и то не везде. Людей мало. Местные кадры по пальцам пересчитать можно.