Мираж - [112]

Вчера, прощаясь с ним в Шереметьево, Дик заметил:

— В Дели о твоем приезде знают и в посольстве, и в представительстве УМС. Встретят тебя как турецкого пашу или как самого Дж. Ф. К.[19]

— Не возражаю, — отреагировал Чип. — Только без Ли Харви Освальда.

Дик имел в виду сердечность, с которой встречали за границей Джона Кеннеди, а получился мрачный каламбур. И позже, вплоть до сухого, почти официального рукопожатия у стойки таможни, оба хранили неловкое молчание. Чип полагал, что он брякнул какую-то бестактность, обидев Дика, который, видимо, немало сделал, чтобы его миссия в Индии была яркой и, главное, недолгой. Дик был смущен и поставлен в тупик этой репликой. У него возникло подозрение, что Чип начинает догадываться об операции, которую какой-то зубоскал в Лэнгли окрестил «Челночный веер». Так они и расстались.

У стойки иммиграционной службы Чип сразу выделил американца, который явно кого-то ожидал. Его глаза бегло переходили с одного входившего пассажира на другого. Можно было держать пари один против тысячи, что встречают его. Действительно: их глаза встретились, лицо американца у стойки дрогнуло, то ли в кивке, то ли в поклоне, губы сжались в подобие улыбки, и он быстрым, уверенным шагом пошел навстречу Чипу.

«Профессионал!» — отметил уважительно Вирджил и тоже улыбнулся встречавшему.

РОБЕРТ МАКЛАФЛИН, советник представительства УМС по связи с общественностью, перспективный сотрудник делийской резидентуры ЦРУ, плохо спал в ту ночь. Не помогало и снотворное. Не потому, что он боялся проспать и не успеть к самолету, которым прибывала важная птица из штаб-квартиры УМС. Его беспокоило другое: он так и не определил, какой тон избрать в отношениях с этой «птицей». Когда телетайпистка принесла телеграмму, извещающую о приезде некоего Вирджила Чипа, Роберту все было понятно: руководство из Вашингтона инспектирует работу периферии. Но затем началось непонятное.

Утром срочно вызвали в посольство. Посол Бэрнс в течение часа убеждал Маклафлина в «чрезвычайной важности миссии мистера Чипа», необходимости не только показать работу, но и «условия, в которых мы здесь живем», страну в целом. И закончил монолог фразой: «Чем дольше у нас пробудет мистер Чип, тем лучше для нас и для Вашингтона. Вам понятно?» Роберт сделал вид, что ему все понятно.

«Второй звонок» прозвучал в кабинете у резидента ЦРУ Бертрама Дана, который без околичностей сообщил Маклафлину: на него возложена ответственность за успех «миссии мистера Чипа». Эта миссия имеет не только (Роберт понял, что не столько) пропагандистский характер, сколько контрразведывательный. Речь, мол, идет о разоблачении «крота» — глубоко законспирированного агента противника в штаб-квартире ЦРУ.

Анализируя эти две беседы, Роберт понял, что, с одной стороны, посол, видимо, не в курсе истинных целей «миссии мистера Чипа», но догадывается о ее исключительном характере. С другой стороны, шеф намекнул о выявлении внедренного агента русских. Интересно: то ли Чип приедет, чтобы внести ясность и извлечь «крота» из норы, то ли мистера Чипа сослали подальше от Вашингтона, в Индию, чтобы и здесь, и в округе Колумбия одновременно провести оперативно-следственные мероприятия, которые поставили бы на мистере Чипе крест?

«А что, если он из ФБР?» — подумал Маклафлин, подъезжая к перекрестку на Гургаон-роуд. Он так и не решил эту головоломку, когда быстрым и уверенным шагом пошел навстречу Чипу.

Формальности ограничивались тем, что Маклафлин коротко бросил таможеннику: «Этот господин со мной» и индиец незамедлительно кивнул. «Шевроле» покинул пределы аэропорта и покатил в город. После суеты и гама аэровокзала Чип, откинувшись на заднем сиденье, отдыхал. Роберт молча вел машину.

«Изысканный костюм, крепкая шея, уверенность в себе, коммуникабельность — типичный парень из Вест-Пойнта»[20], — подумал Вирджил.

— Ты, пожалуй, не спал из-за меня всю ночь? — бросил он, чтобы нарушить молчание.

— Почему? — мгновенно среагировал Роберт. — Ах да, я нередко бываю здесь по утрам, чтобы выдать звонок своим людям из автомата. В городе чертовски мало телефонов: лишь на заправочных станциях, в ресторанах да отелях. Начинаешь звонить, так обязательно подходит «бой», официант, либо швейцар с длинными ушами. Вот и поработай в этой стране.

— Да, это не старая добрая Европа, одно слово — Азия.

— Что и говорить. С агентами встречаться и то негде: пяток отелей с приличными ресторанами, пара клубов — и все. Тут своя специфика — приходится больше работать в открытую: в резиденциях на приемах, в культурных центрах, Американской библиотеке. Или уезжаем за город, там есть хорошие гостиничные коттеджи. А ночью поедешь тайник изымать, лезешь рукой в какую-нибудь щель и думаешь, а вдруг там змея, скорпион или еще какая-либо гадость, не дай бог!

— Слышал я эти байки, — оборвал его Чип, — лихорадка, проказа, змеи, которые плюют ядом на пятьдесят метров. Стоит нам уехать за границу, как мы начинаем плакаться, преувеличивать трудности бытия, чтобы подчеркнуть свою собственную значимость. Не так ли?

Роберт хмыкнул вместо ответа, решая, отвечать ли на резкость резкостью. Промолчал, но потом не выдержал: