Мираж огня - [28]

Софа захныкала, уткнувшись мне в плечо, так же не поворачиваясь и уставившись в одну, видимую только ей, точку на стене. Мне даже показалось, что глядя на стену сейчас, она видит то, что произошло в тот день…

— Там был костер, — не спрашивал, я уже утверждал я, ведьма кивнула, а ее плечи затряслись. Понадобилось время, чтобы Софа немного успокоилась и продолжила. Ее голос дрожал, а призраки прошлого заставляли вздрагивать. В тот момент, когда она вздрагивала из ее глаз скатывались слезы. — Да, там был костер. К огромному шесту, на помосте была привязана моя мама. Ее обезумевший взгляд метался по толпе. Она увидела меня и задрожала. Рядом с хворостом стоял инквизитор и зачитывал приговор: «За то, что навела любовные чары на младшего сына старосты деревни, за отказ от покаяния грехов своих перед господом нашим приговаривается к сожжению, без удушения перед всеочищающим души пламенем!» Люди стали бросать зажженные факелы. Я вскрикнула и побежала к ней, чтобы помочь освободиться, но мама закричала мне, чтобы я бежала, бежала как можно дальше оттуда! Инквизитор, что зачитывал приговор приказал схватить меня и бросить в костер. Кто-то заорал, что я — тоже ведьма! И что на костре сгорает со страшными криками моя мать! Я бросилась бежать, петляя между людьми. Задыхаясь я добежала до дома, все еще чувствуя этот запах. В моих ушах до сих пор стоит ее крик. Я помню, как брела, прижимая к груди маленький узелок и единственную игрушку… Что-то мне подсказывало, что меня будут искать. Я брела, брела, брела… И набрела на эту деревню…

Мне было сложно поверить в услышанное. Ни дела, ни расследования, ни суда. Просто навет? Мать Софы сожгли просто по навету кого-то из отверженных мужчин? Просто потому, что она отказала? И никто не подумал, что будет с ее дочерью! Они хотели сжечь ребенка только за то, что она — дочь ведьмы. Без суда и следствия! В какой-то момент я почувствовал, что рядом со мной сидит маленькая девочка. Ее губы дрожат, слезы катятся из глаз, а она оплакивает прошлое, с которым не может смириться.

— Ту-у-уся! Обними ее! — орал Люцифер.

— Зажми ее нормально! Ща успокоиться! Как там было? Разгорается костер — раздевайся и ложись! Вот! Я тут уже стихи читаю! Романтику создаю! — орал Бельфегор, глядя вниз.

— Утешь несчастную в ее скорби. Обними и расскажи про царство божие, — не выдержал суровый Михаил.

— Да просто обними ее, по — человечески, но без умысла! — настаивал Гавриил.

— Ключик в замочке проверни… — послышался голос святого Петра, а все посмотрели на него с подозрением. — А? Что? Это просто я вспоминаю, что у меня замок ржавеет! Вот и говорю себе… А вы что подумали?

— Давай! Обнимай, целуй! — требовал Люцифер. — Может, больше и не будет возможности сблизиться! Отличный шанс! Ну!

Я смотрел на Софу, которая утирала слезы подолом, тяжко вздыхая и закрывая глаза.

— Не переживай! Я разберусь! — похлопал я ее по плечу. Ну надо же ее как-то ободрить. Все мысли были заняты тем, что такое может произойти и с Альвевой. Нужно срочно смотреть записи и разбираться. Инквизиция должна карать, а не истреблять невиновных. Господи, дай мне сил наставить их на путь истинный, или дай благословение на убийство этих палачей.

— В городе чума и смрад… Раздевайся и ложись, — мрачно заключил Бельфегор, прикрывая лицо рукой. — Туся! Это позор! Я бы на вашем месте, дорогие братики, спиной к нему не поворачивался бы! Девушка, красавица сидит рядом и… А он… Эхххх!

Я встал с кушетки и направился к столу, на котором ведьма готовила свои настойки. Мне нужно было разобраться с протоколами допросов и помочь Альвеве. Что-то внутри меня подсказывало, что девушка невиновна, но мне нужны были доказательства. Даже под пытками она молчала, а мое чутье еще ни раз меня не подводило.

— Ты чувствуешь запах? — принюхался Люцифер, поглядывая в сторону Михаила, а потом переводя взгляд на Бельфегора. — Вот не могу понять, чем пахнет?

— Может, благодатью? — пожал плечами Бельфегор и звонко чихнул.

— Серой! От вас! — почти хором произнесли ангелы.

— Не-е-е-ет, — гадко произнес Люцифер, показывая на то, как ведьма задумчиво смотрит на инквизитора. — Идиотом… Вроде бы мозги дали, а запах все равно остался!

— Он — девственник! Как и все мы, — гордо произнес Михаил. — Нас не пятнала порочная связь с женщинами. Отец запрещает нам вступать в греховные контакты.

— Папа — молодец! Сразу обозначил, что идиоты размножаться не должны! Так сказать, даже призрачную возможность исключил! — рассмеялся темный ангел. — Потому что нам с Белем он такого не говорил! Да, Бель?

— Да-а-а-а, — как-то плотоядно улыбнулся Бельфегор, пока ангелы кисло переглядывались.

Найдя старую свечу, я только хмыкнул. Так и знал, что нужно было забрать несколько новых из обители.

— Ты куда? — обеспокоенно поинтересовалась Софа, когда я подходил к двери. Ее голос дрожал, а у меня у самого внутри что-то дрогнуло. Она боялась. Меня, как инквизитора? Или то, что сейчас оставлю ее одну? — Антоний…

— Я сейчас, — коротко бросил я, стряхивая с себя наваждение какой-то нежности и участия. — Я — инквизитор, а значит долг превыше всего. Святая церковь потеряла свой ориентир, и если я — тот самый святой, то именно я должен наставить их на правильный путь, — Мне нужны протоколы допросов.