Мир вокруг нас - [66]
А ты, наверно, и не подумал, что слезы соленые просто потому, что в них есть соль!
А. Ивич
Всесоюзная солонка
Солнечный летний день. Колеса товарного поезда громыхают на стыках. Куда ни глянешь, всюду простирается белая, словно занесенная сверкающим на солнце снегом, равнина.
Вы, ребята, наверно, удивитесь, если узнаете, что поезд этот идет по озеру. Это озеро Баскунчак. Оно находится у нас в Заволжье. Озеро наполнено солью. Только весной и осенью после дождей и таяния снега оно покрывается соляным раствором — рапой.
Соляные богатства Баскунчака неисчерпаемы. Когда стали бурить скважину, чтобы узнать толщину соляного слоя, сверло прошло более трехсот пятидесяти метров, а соль все еще не кончилась. Только она стала такой твердой, что пришлось прекратить бурение, чтобы не сломать сверло.
До революции соль добывалась здесь вручную. Соляники, стоя по пояс в рапе, железными ломами разбивали соляной пласт, деревянными чекмарями дробили большие глыбы и грузили соль на повозки, запряженные верблюдами. Это был каторжный труд. Соль разъедала кожу, все тело покрывалось незаживающими язвами. Поэтому и называли в народе Баскунчак «озером слез».
Эти времена давно прошли. Теперь на промысле работают сложные машины — соляные комбайны.
Комбайн медленно движется по рельсам. Соль, разрыхленная огромными вращающимися фрезами, всасывается через широкую трубу в комбайн. Здесь она отделяется от рапы, промывается и грузится в вагоны. Пройдет солекомбайн полтора километра, снимет слой соли толщиной в метр, повернет обратно и снова снимет такой же слой. Так и ходит взад-вперед, пока не выберет соль на глубину шести — восьми метров. А потом вместе с железнодорожной линией передвинется на метр в сторону и снова начинает ходить взад-вперед по рельсам.
Так теперь добывают соль.
Сто тонн соли в час добывает солекомбайн, и всего только четыре человека обслуживают его. А раньше такую работу могли бы выполнить сто двадцать рабочих-ломовиков, шестьдесят грузчиков и двести верблюдов.
Б. Торохов
Волшебный камень
Мы шли из села Воскресенского на озеро Аракуль. Позади остались добрых тридцать километров пути, но Аракуля все еще не было.
Скоро на нашем пути встали горы. Поднявшись на одну из вершин, полюбовавшись чудесным видом пестрых вершин Уральского хребта и озер Зауралья, мы стали спускаться по крутому склону и наткнулись на россыпь кусков слюды черного цвета. Немного подальше вместо россыпи стали попадаться огромные черные глыбы необыкновенной слюды.
Мы устали. Где это Аракуль и что за горы, в которые мы попали? Да не все ли равно! Теперь нам хотелось только отдохнуть и покушать.
Солнце уже было над горизонтом, и дневная жара спала. Решили развести костер. Пошарив на всякий случай еще раз по карманам, мы не нашли ни куска хлеба. А есть хотелось. Разговор не получался.
Мой товарищ Шурик схватил с досады маленький кусочек той самой слюды, что мы видели, спускаясь с горы, и бросил в костер.
— Чудно! Какая-то черная слюда, — равнодушно сказал он.
Слюда шлепнулась в середину огнища, подняв искры.
— Я скоро буду грызть ботинки, — опять проговорил Шурик.
— Зажарь на костре — вкуснее будут, — попробовал пошутить я.
Но тут я взглянул на огонь, и слова застряли у меня в горле. Маленький кусочек слюды ожил, зашевелился и стал медленно увеличиваться.
— Что за штука! — закричал я. — Почему он дышит?
Шурик взглянул на костер, и я увидел, что глаза его стали тоже расширяться.
Черная слюда продолжала раздуваться.
Тут мы, словно сговорившись, враз начали отступление от костра. Конечно, это слюда, она не взорвется, но кто ее знает…
Отползли. Сидим за камнями, наблюдаем.
Кусок слюды продолжал шириться и раздуваться, вытесняя из костра головни и угли.
— Как на хорошей опаре!
— И когда его разорвет? — отозвался Шурик. — Смотри, как раздуло.
— Раз в десять увеличился. Ну и камень!
Спустя некоторое время мы осмелели. Страх прошел. Да и кусок больше не увеличивался.
Вытащили его из костра. Огромный камень оказался легким, как перо. Из черной слюда стала ярко-золотистой.
— Вот штука!
— С чего бы это она?
— Давай еще попробуем!
Мы бросили в костер еще несколько кусков. Результат тот же: камни растут, как на дрожжах.
Сбегали вверх, скатили большую глыбу и поместили ее на костер. Вскоре глыба стала большущей, как дом.
Налюбовавшись необыкновенным зрелищем, мы принялись исследовать, где и в каком количестве залегает волшебная слюда. Оказалось, что такой слюды здесь очень много, залегает она под тонким слоем земли, а местами выходит на поверхность.
Уже потом мы узнали, что горы, где мы плутали, входят в хребет Вишневых гор, а черная слюда, которая так хорошо и необычайно жарилась на костре, называется вермикулитом. Из этой слюды делают «золотые» и «серебряные» порошки, которыми украшают елочные игрушки. Из нее же делают и электроизоляционные плиты.
Горный лен
В одном городе в театре возник пожар. На сцене загорелись декорации.
— Пожар! — пронеслось по зрительному залу.
Закрыли занавес. Со всех сторон языки огня лизали его, пытаясь пробраться в зрительный зал. Но занавес не поддавался и преграждал дорогу огню.
Приехали пожарные. Они бесстрашно бросились в огонь. Вот-вот, казалось, воспламенится их одежда. Но нет, она не только не вспыхнула, но даже не почернела, и в бессилии лизали ее огненные языки.
