Мир в огне. История Первой и Второй мировых войн в цвете. 1914-1945 - [2]

Мы работали над книгой два года, на которые пришлись столетие окончания Первой мировой войны и восьмидесятилетие начала Второй. Мы стали слишком уж часто узнавать о том, что уходят из жизни ее последние ветераны, и сердце щемит оттого, что их остается совсем немного. Лет через десять последние из военного поколения уйдут в иной мир, и их дела и судьбы всецело станут достоянием истории, а не живой памятью. Мы посвящаем свою книгу этим мужчинам и женщинам — среди них есть и герои, и жертвы, но больше всего простых людей, которым выпало жить в страшные времена.

Но наша книга — еще и предупреждение. Работая над ней, мы видим, что во всем мире опять на большую дорогу выходят фашизм, национализм, популизм, антисемитизм, ненависть, слепой фанатизм, расизм, политика исключения, раскола и изоляции. Пусть то, что вы увидите на этих страницах, напомнит вам, куда приводит эта дорога. Мир очень непрочен. Поджечь его куда легче, чем мы думаем.

Марина Амарал и Дэн Джонс

Белу-Оризонти и Стейнс-на-Темзе, весна 2020 г.

1900-1914 Эра подходит к концу

Светильники гаснут по всей Европе.

При нашей жизни они больше не загорятся.

Эдвард Грей, министр иностранных дел Великобритании, — редактору Westminster Gazette, 3 августа 1914 г.

20 мая 1910 г. в Лондон съехались представители правящих домов. Ни много ни мало девять королей и императоров, множество принцев, принцесс и правителей хоронили человека, с которым многие из них находились в родстве. Эдуарда VII называли «дядей Европы». Были у него и менее лестные прозвища: «Пузо», за необъятных размеров живот, и «сладострастник», за то, что всю жизнь король был отчаянным ловеласом. При всем при том его официальный титул звучал весьма солидно: «Божией милостью Великобритании, Ирландии и Британских доминионов заморских король, защитник веры, император Индии». Эдуард VII был почти таким же обширным, как и территории, которыми он правил девять лет; блеск империи, казалось, ничуть не тускнел со временем.

Первым среди равных на всех похоронных церемониях был единственный сын и наследник Эдуарда — король Георг V. Кроме горячей любви к ружейной охоте, у отца и сына не было почти ничего общего. Дисциплинированный, прямодушный, помешанный на пунктуальности, Георг (на снимке в центре) продолжил курс Виктории и Альберта, своих бабушки и деда, и вернул монархию на суровый путь служения долгу.

После Георга вторым по важности участником траурной церемонии оказался его двоюродный брат, чье чувство долга в тот день возобладало над личными переживаниями. Колючий, непростой, резкий немецкий кайзер Вильгельм II на этом снимке — сделанном, когда процессия приближалась к лондонскому вокзалу Паддингтон, откуда поездом отправилась в Виндзор, — крепко сжимает поводья своего коня «сухой» рукой, поврежденной при трудных родах. Он не пылал особой любовью к своему покойному дяде Эдуарду. Здесь, в Лондоне, кайзер оказался в самой сердцевине империи, которой он завидовал, британский военноморской флот превосходил его собственный, а отношения Великобритании с Францией (так ему казалось) угрожали Германии.

Король, на чьи похороны собралась вся эта блестящая публика, превзошел возлагавшиеся на него ожидания. Очень долго пробыв принцем Уэльским и наследником престола, Берти (так его тогда называли) думал, казалось, только о том, как удовлетворить свои ненасытные аппетиты, отчего его мать, королева Виктория, буквально приходила в отчаяние. Когда в 1901 г. он почти шестидесятилетним взошел на престол, никто и не думал, что этому человеку предстоит длинный и славный путь.

Но Эдуард сумел удивить всех. Он сыграл на своих сильных сторонах: обаянии, неподдельном интересе к международным делам и явных способностях к дипломатии. Все эти качества очень пригодились, когда в 1904 г. он лично содействовал заключению англо-французского соглашения, получившего название «Сердечное согласие» (Entente Cordiale). Вот почему и давние споры, и недавние раздоры между империями были забыты и на время восторжествовал новый для всех дух сотрудничества.

Эдвардианский период (историки часто считают, что он продолжался до лета 1914 г.) оказался последним, названным по имени правившего тогда монарха. Из сегодняшнего дня те годы часто представляются временем оптимизма, больших надежд, решительного расставания с викторианской чопорностью, но в Соединенном Королевстве уже тогда не все было благостно. В полный голос заявляли о себе профсоюзы. Активно готовилась к выборам партия лейбористов. Женщины решительно требовали права голоса, а суфражистские движения самого разного толка предлагали желающим множество мирных и не очень мирных способов борьбы. Вопрос о самоуправлении в Ирландии, так называемом гомруле, раскалывал общество и был чреват взрывом, потому что и ирландские националисты, и их противники — лоялисты спешно начали вооружаться.

Мало того, Британии предстояло выстроить отношения с континентальной Европой, которая к концу XIX в. раскололась на несколько враждебных друг другу блоков. С 1815 г., когда состоялась битва при Ватерлоо, Британия усиливала политическую и экономическую экспансию, не заключая длительных союзов с европейцами, — эту стратегию принято называть «блестящей изоляцией». Все войны, которые Британия вела с 1815 по 1914 г., за исключением, возможно, лишь Крымской, решали колониальные, а не европейские проблемы. В начале XX в. обстановка менялась прямо на глазах.