Мир в движении - [24]

Такая система действует по принципу Протея - у неё нет единого управляющего центра. Любая отрубленная конечность немедленно отрастает вновь, а найти голову не удается, поскольку головы, как таковой, вообще нет. Иллюзия о том, что "Путин решает всё" - не более чем иллюзия. Путин - лишь публичное лицо системы, он, бесспорно, "старший товарищ", и очень высокого уровня, но отнюдь не абсолютный монарх, и даже не верхняя точка иерархической пирамиды. Такая система основана на балансе интересов входящих в неё групп, но при этом объединена общей борьбой за сохранение доиндустриального устройства общества. Идейным стержнем такой системы является идея ленной вертикали, оформленная в эмоционально привлекательные идеологемы, противопоставленные индустриальной системе ценностей. Организующим принципом - баланс интересов различных групп. Все решения "старших товарищей" любого уровня легитимны с точки зрения системы лишь до тех пор, пока они остаются в этих рамках. При любой же попытке выйти за их пределы, и, тем самым, нарушить устойчивость системы, нижестоящего просто сдуют, как пыль, а "старший товарищ", пусть и сколь угодно высокого ранга, столкнется, для начала, с лютым саботажем со стороны всей находящейся в его ведении цепочки нижестоящих функционеров. Если же он не отреагирует на этот сигнал, не вернется в пределы дозволенного и попытается и далее проводить антисистемную линию, то он неминуемо будет смещен общими усилиями, как других "старших товарищей", так и собственного окружения.

Нижнее звено такой системы, чиновники, формируются теми же социальными лифтами, из числа менее удачливых кандидатов в мафиози, отсеянных на одном из ранних этапов, но обязательно прошедших первый фильтр отбора. В отличие от "товарищей", чиновники - не субъекты системы. Они не имеют директивных функций и права на самостоятельную постановку задач. Чиновник, как объект управления только получает сигнал, а затем перекодирует и ретранслирует его. За это ему предоставляется рента: за каждой чиновничьей должностью закреплена та или иная возможность получать легальные, с точки зрения системы, доходы. Для обывателя-юнита все это может выглядеть – а, зачастую, и выглядит - чистейшим криминалом: взятки, воровство, наркобизнес и что угодно ещё. Но это никакой не криминал, и не коррупция, в классическом смысле, то есть, не разъедающая систему ржа. Напротив, это её важнейший структурный элемент - подлинная "скрепа", на которой вся такая система, собственно, и держится. И до тех пор, пока чиновник транслирует поступающие ему сигналы так, как он и должен это делать в рамках правил системы, без существенных отступлений и искажений, он никогда не будет привлечен к ответственности за пользование своей законной рентой, что бы ни говорил по этому поводу писаный закон. Писаные законы в такой системе касаются только её нижнего звена - юнитов. Верхние социальные этажи живут по совсем иным правилам.

Примерно к 2008 году доиндустриальная формация, организованная описанным выше образом, одержала в России уже полную победу. Все оказалось подчинено мафиозной вертикали, и никакая деятельность вне её стала невозможна. Однако это породило и ряд специфических трудностей. Хотя мафиозная структура, созданная спецслужбами, оказалась чрезвычайно эффективна при захвате собственности, ускользнувшей было в индустриально-рыночный сектор, она проявила полную неэффективность во всем, что касается интенсивного развития. Робкое движение вперед сменилось застоем и технологическим откатом назад. Все инновационные и модернизационные планы неизменно проваливаются. Причина проста: никакая модернизация на уровне технологий индустриальной формации невозможна без соответствующей социальной среды. А Россия, и вместе с ней контролируемые ею с помощью энергетической зависимости и доиндустриальных диаспор страны-сателлиты, угодили в ножницы «барьер 2 - барьер 1», описанные выше. Система впала в стагнацию – и, одновременно в ней резко возросло внутренне социальное давление. Огромные, прекрасно отлаженные структуры, нацеленные на захват и поглощение, оказались без дела. В этом плане ситуация сильно напоминает Испанию времен победного окончания Реконкисты: отлично отлаженный, опьяненный недавними победами, буквально рвущийся в бой механизм экспансии, атаки, наступления, дошел до крайних пределов ранее намеченных рубежей, одержал полную победу по всем направлениям – и оказался без дела. Но при этом он не желает сходить со сцены. Он ищет новые горизонты – и вот уже Реконкисту сменяет трансатлантическая Конкиста.

Итак, единственный способ преодолеет стагнацию - внешняя экспансия. Её направление тоже достаточно очевидно. В индустриальном обществе есть множество активов, причем высокотехнологичных. Финансовые ресурсы для их скупки имеются – но на этом уровне индустриальное общество умеет защищаться от доиндустриальной реакции, тут все решают далеко не одни только деньги. Примеры известны и их немало: скажем, попытка «Северстали» купить Arcelor в 2006 году или история с несостоявшейся покупкой Opel в 2009.