Мир уже не будет прежним - [70]

– А ведь была мысль использовать режим Пол Пота и его зверства для дискредитации коммунизма и пропаганды против Советов и других коммунистических стран! – сказал Бжезинский. – Но тут вдруг эта пресс‑конференция в Пномпене, с предъявлением документов, свидетельствующих, что Пол Пот, Иенг Сари, Кхиеу Самфан во время учёбы в Париже в пятидесятых были завербованы ЦРУ и французской разведкой, а все их преступления были совершены по заданию Вашингтона и Парижа для очернения коммунистической идеи!

– Они действительно были завербованы? – спросил Картер, пристально глядя на Тернера. – Только правду, Стэн!

– Сэр! – вскочил Тернер. – Это фальшивка! Мы никогда не вербовали этих типов! Я разговаривал с французами, они тоже всё отрицают! Понятно, что в нашем деле в таких вещах не принято признаваться, но я им верю, так как знаю, что никакой вербовки с нашей стороны не было! Но если бы я этого не знал, я бы поверил этой фальшивке, так как сделана она рукой гения! И я не преувеличиваю, джентльмены! Авторитетнейшие мировые эксперты признали её подлинной! Так что теперь, как бы мы и французы всё ни отрицали, как бы Пол Пот и компания ни отпирались, для всего мира они останутся «агентами американского и французского империализма, совершавшими свои преступления по заданию западных хозяев», как выразилось московское радио!

– А теперь ещё, – меланхолично добавил Тернер, опускаясь в кресло, – среди сторонников Пол Пота случился раскол. Большая часть во главе с Та Моком рада возможности отмежеваться от обанкротившегося лидера и требует суда над «шпионом и провокатором».

– Между ними и теми, кто остался верен Пол Поту, уже вовсю идут стычки с применением тяжёлого оружия. Так что теперь об использовании остатков войск Пол Пота для дестабилизации Камбоджи можно забыть. И вряд ли найдётся фиктивный «вождь нации» со стороны, который захочет с ними связываться.

– Так можно что‑то сделать? – поинтересовался Картер.

– Думаю, нет, мистер президент, – покачал головой Вэнс. – Эту партию русские выиграли вчистую. Разве что пытаться искать ключи к окружению Сианука и особенно Сон Сана. Контакты с прежних времён имеются.

– А вьетнамцы? – уточнил Мондейл. – Как они приняли этот гамбит русских?

– Полагаю, без восторга, – усмехнулся Вэнс. – Они ведь наверняка рассчитывали, что их голос в Камбодже будет главным, а теперь, после появления русской базы и договоров с Советами, Камбоджа получила большую автономию от Ханоя. Там ведь мало кто хочет быть марионеткой Вьетнама. А Москва далеко и в их дела лезть не будет. Так что эти договоры с русскими в Пномпене явно восприняли как дар небес. Вьетнамцы, должно быть, чувствуют себя ограбленными, но деваться им некуда. Отношения с Китаем ухудшаются, о нас и говорить нечего, со странами АСЕАН тоже не блестяще. Опора на русских для них жизненно важна. К тому же русская делегация, возвращаясь из Камбоджи, завернула в Ханой и наверняка привезла вьетнамцам что‑то, что их утешило.

– Раз уж тут упомянули Китай, – произнёс Бжезинский, – я бы хотел узнать, какого чёрта там происходит? Со времён Киссинджера и Никсона дела развивались в правильном направлении, и вдруг всё полетело под откос! Кто всё же взорвал Дэн Сяопина и Е Цзяньина?

– Неизвестно, – пожал плечами Тернер. – Мы задействовали всю нашу агентуру на Тайване, но ничего не нашли. Если это тайваньцы, то они всё предельно засекретили даже от своих, в курсе лишь Цзян Цзинго и несколько самых верных его людей.

Хуа Гофен тоже под большим подозрением, но проверить его мы не можем. Наши возможности в Китае сильно ограничены.

– А как насчёт русского следа? – вновь вступил Бжезинский.

– Исключено, – отрицательно мотнул головой директор ЦРУ. – У русских нет таких возможностей в Китае. Если бы они были, они их использовали бы, чтобы убрать Мао, как только он начал им гадить. Кроме того, русские от этих покушений ничего не выигрывают. Пекин как был враждебен «советским ревизионистам», так и остался.

– Зато с нами отношения испорчены! – воскликнул Бжезинский.

– Это верно, – кивнул Вэнс. – Китайцы, обвинив во всём Тайвань, упёрлись в желании его покарать. Мы, понятно, не можем им позволить напасть на Тайвань. После такого все союзники потеряют веру в нас. Но и китайцы не могут отступить. Азиаты, что вы хотите! Сохранение лица для них превыше всего. Будь жив Чжоу Эньлай, этот великий человек, возможно, нашёл бы выход. А так наши отношения с Китаем зашли в тупик, и выхода я не вижу.

– Вот в Москве радуются, – проворчал Бжезинский.

– Думаю, радующиеся есть и в Пекине, – откликнулся Вэнс. – Хуа у власти всего три года, он не может дать слабину. Свои сожрут. Его позиции и так были не очень прочны, группа Дэна им всерьёз угрожала. Зато теперь он, используя форс‑мажор, избавился от всех сторонников Дэна и Е Цзяньина, да и остальных соперников крепко прищемил. И к тому же получил возможность сплотить нацию против внешнего врага – Тайваня и нас. Так что ещё вопрос, где рады больше – в Кремле или в Чжуннаньхае.

– А нам остаётся только ждать, пока китайцы не отвлекутся на что‑то другое.

– Легко сказать! – вмешался Мейер. – Китайцы собрали два миллиона солдат на берегу Тайваньского пролива!