«Мир спасет красота». В России - [2]

. Вторая фиксирует впечатления и размышления философа во время поездки в Россию в 2002 году⁷.

В заключение позволю себе несколько слов личного характера. В феврале 2008 года меня, отправлявшегося в Париж ради серьезного изучения трудов Симоны Вейль, снабдила адресом и телефоном Франсуа Федье поэт Ольга Се- дакова, издавна дружная с ним и его супругой Моник. Пользуюсь случаем выразить огромную благодарность за это знакомство Ольге Александровне и философу Филиппу Аржаковскому, бывшему моим спутником и переводчиком (я уже читал, но крайне плохо изъяснялся по- французски) во время первых визитов к Федье. При наших встречах я прежде всего каждый раз любовался яркими, живыми и глубокими глазами, всем обликом, простой и благородной манерой держаться этого удивительно красивого человека. Подобно молодому Федье, отмечавшему во всех жилищах Хайдеггера «настоящий уют, создаваемый самыми простыми, самыми непосредственно доступными средствами», с любовью смотрел я на скромный и светлый уют его собственного жилища, поддерживаемый ежедневными заботами Моник. В парижских квартирах зимой холоднее, чем принято в России: единственным местом в городе, где это различие совершенно не ощущалось, была для меня квартира Федье — настолько обстановка в ней была теплой и подлинно домашней. Меня растрогал памятный уголок Владимира Биби- хина, которому посвящена одна из статей нашего сборника: на маленьком шкафчике, рядом с обеденным столом, стояли книги и фотографии покойного друга, маленькая подаренная им иконка. Было впечатление, что Владимир Вениаминович всегда присутствует здесь, разделяя с Федье и его размышления, и домашние трапезы.

Меня, делавшего лишь первые шаги в переводах из сборника Симоны Вейль «Ожидание Бога»⁸, Федье крепко озадачил, сказав, если не ошибаюсь, при второй встрече: «А теперь надо браться за „Тетради“ Симоны. Здесь самое важное». Речь шла о четырех толстых томах общим объемом в три тысячи без малого страниц убористым шрифтом. И через пару недель он с улыбкой вручил мне все эти тома, которые специально для меня получил безвозмездно от своего знакомого, занимающего определенное положение в издательстве «Галлимар». Прошло почти двенадцать лет, и я счастлив сказать старому философу, что мне — неожиданно для самого себя — довелось исполнить его поручение⁹.

Переводы, вошедшие в эту небольшую книжечку, — лишь самый малый дар моей сер дечной признательности Франсуа Федье и виновнице нашей с ним встречи (равно как и других необычайно важных для меня встреч и открытий) — Ольге Седаковой, отмечающей в этом году свое семидесятилетие.

Εις πολλά ετη, διδάσκαλοι!

Петр Епифанов

Пущино-на-Оке, ноябрь 2019 года

***

Выражаю глубокую благодарность Ольге Лебедевой и Хорхе Асеведо Гуэрре, профессору Университета Чили, переводчику трудов Франсуа Федье на испанский язык, за консультации, важные для понимания, перевода и комментирования текста. П. Е.

«Мир спасет красота»

В этом году работа, которую мы вели совместно четыре года, будет проходить по-новому: сегодня у нас не семинар, а доклад.

Несмотря на изменение формата, мы продолжаем всё ту же работу. Именно поэтому начну с напоминания о том, что мы пытались рассматривать прежде. Но сперва позвольте сказать несколько слов о работе, которую я только что упомянул, о работе семинара. Мы встречались уже трижды, но на самом деле, возможно, до сих пор не осознали в достаточной степени главную ценность семинара.

В чем она заключается? Попросту говоря, в том, чтобы предложить каждому из участников встать лицом к лицу с тем, что дано для размышления, во всем присутствии ума, на которое он способен. В этом смысле семинар, когда многие стараются объединить свои усилия в разработке вполне определенной темы, является незаменимой возможностью познать на опыте, что мышление прежде всего не субъективная (тем более не солипсическая) деятельность, но всегда предполагает что-то другое¹⁰.

Прежде всего, по обыкновению, мы понимаем это другое как некое alter ego. И так как в семинаре нас много, но каждый — другой, уже само разнообразие индивидуумов сулит возможность взаимного обогащения. Я далек от мысли пренебрегать этим аспектом: в эпоху безудержного индивидуализма стоит обратить внимание на то, что именно положительного может быть в подлинно коллективном труде, — хотя выражение «коллективный труд» рискует увлечь нас в направлении, противоположном тому, в котором я стараюсь двигаться.

Ибо то другое, о котором я говорю, не есть прежде всего alter ego. Как разъяснить смысл инаковости¹¹ этого alter в обход ego? Вспоминаю фразу, прочитанную мной в одном из курсов Хайдеггера, которая помогает рассеять туман вокруг этого вопроса. Вот эта фраза, как я сохранил ее в памяти:

А отличается от В. Пусть так. Но если бы

А и В не были, и одно и другое, настолько же отличными от «есть», они не могли бы даже явить себя как отличающиеся друг от друга.

Другими словами: всякое онтическое различие (всякое различие между двумя сущими¹²) предполагает различие онтологическое (различие между тем, что есть, и самим бытием¹³).

Итак, прошу вас учесть: собравшись здесь вместе для общего дела (та ситуация, которую Платон называет συνουσία), мы имеем замечательную возможность получить опыт той фундаментальной инаковости, которую Хайдеггер именует «онтологическим различием». Отметим для начала, что, исходя из этого, инаковость саму следует стараться рассматривать иначе — иначе, чем мы понимаем ее по привычке, иначе, чем согласно той дифференциации, что вводит нас в заблуждение: т. е. в силу различия между двумя сущими. Итак: чтобы не зацикливаться на различии «точек зрения», лучше попытаемся оценить различие между любой точкой зрения и тем, что есть. А для этого прежде всего не будем упускать из виду нашу возможность быть множеством — не множеством отдельных индивидов, но множеством человеческих существ, то есть множеством поводов быть внимательными к подлинной инаково- сти. Ибо, скажем так, примета единственного способа бытия, характерного для нас, людей, — это способность быть нацеленными на онтологическое различие, потому лишь, что мы не можем существовать без того, чтобы быть общностью.