Мир сновидений - [49]
Судя по всему, я был и его любимцем. Однажды он весьма значительно повлиял на мою судьбу.
Я должен был окончить лицей в шестнадцать лет, но мне хотелось попасть в выпускники уже пятнадцатилетним. На это решение влияло, пожалуй, не столько какое-то бездонное честолюбие, сколько сила примера, желание отличиться в глазах некоего любимого школьного товарища, но прежде всего — чувство зависимости от старшего брата, землемера, на чьи средства (но также отчасти и на доходы от молочного хозяйства из дому) я шел тогда по тропе знания и мастерства.
Подзадоривающим примером был ученик А., который в предыдущем году, отсидев в пятом классе, прошел летом курс шестого класса, просидел осенний семестр со мной в седьмом, прошел частным порядком этот курс, перешел в восьмой и на следующий год сдал выпускные экзамены. Рекорд — три класса за один год — наверное, еще не достигавшийся в истории школ Финляндии.
Но за этим следует продолжение. Сдав выпускные экзамены, этот образцовый, более чем образцовый учащийся первый раз в жизни выпил несколько бутылок пива, которые сразу же ударили по его напряженным нервным центрам. Он встречает на улице Лектора и желает обнять его просто из дружеского расположения.
Между ними происходит приблизительно такая беседа.
— А. пойдет сейчас же домой, — пытается Пек-тор вернуть своего заблудшего воспитанника на путь истинный.
— Лектор, Лектор, дорогой Лектор, как же я тебя люблю! — объясняется А. — Вот ты — настоящий человек. Пойдем выпьем пивка? Я угощаю.
И Лектору ничего не оставалось, как, к великому собственному огорчению, отправить его в карцер — за два-три дня до отъезда в Хельсинки.
Оценку за поведение снизили на пару баллов. Старик Рейн в университетской канцелярии ректора замечает это.
— Гм, — говорит он. — Что это? Почему это?
— Выпил немножко пива, — отвечает на это А. без церемоний.
— Ай-ай-ай, — выговаривает ему старик Рейн столь же сердито, сколь и добродушно. — Не следует пить пива.
Его поместили под особый надзор ректора, или в так называемое ректорское землячество, что было уделом многих других с изъянами в поведении, а также всех женщин-учащихся, до тех пор пока настоящие землячества[52] не согласятся признать их своими членами.
Имея перед глазами такой пример, я хотел не ударить лицом в грязь и перепрыгнуть хотя бы через один класс. Однако добрый Пектор своими вескими доводами быстро положил конец этим фантастическим прожектам.
— Вздор, — сказал он. — Просто помешательство. Лённбум все же станет выпускником в шестнадцать лет. Попробуй-ка спокойно дать созреть своим научным склонностям, чтобы не пришлось в академии строить слишком уж глупые ослиные мосты[53].
На том все и кончилось. Он заявил, что сделает, по крайней мере, все от него зависящее, чтобы воспрепятствовать эдакому безумству.
Это живо напомнило преподанную мне однажды самым старшим братом житейскую мудрость, когда он счел мои литературные упражнения слишком утомительными для моего организма.
— Нет необходимости так спешить, — сказал он. — В могилу успеешь и без того.
Вторая проблема была совсем уж юмористического свойства.
Особое положение выпускника, знания и кое-какой пушок на подбородке сами по себе давали в восьмом классе сравнительно большую свободу. Но нам этого было, конечно, недостаточно.
Отвращение к школьным занятиям, и особенно к мучительно раннему вставанию по утрам, с годами возросло настолько, что нам пришлось составить точный график, кто и когда из-за вовремя приключившегося приступа болезни может пропустить школу.
Более чем четверть класса, то есть пятеро из примерно двух десятков, не могли отсутствовать. Иначе моя обязанность примуса — докладывать о них соответствующему учителю — стала бы слишком трудной.
Но при помощи этого распорядка все шло как по маслу. Количество отсутствующих не превышало нормы, и они могли спокойно нежиться в постели, в то время как остальные, кряхтя и пыхтя, спешили к молитве. Тут и случился тот несчастливый день, тот «dies irae»[54], который без доброжелательности Лектора мог стать в нашей жизни поворотным.
Мы жили вместе — два хороших приятеля, два классных «светоча», примус и секундус. Секундус, Вяйнё Топелиус, по кличке Бутылиус, был картинно красивый юноша и имел безоговорочный успех у женщин, а также склонность ко всякого рода штукам — прежде всего к электротехнике и естественным наукам. Была его очередь вставать и идти в школу. Я не мог удержаться, чтобы не подтрунить над ним.
— А ну-ка поторапливайся, — сказал я. — Давай-давай, шлепай по-хорошему! А не то получишь штрафные уроки за нерадивость или встанешь в угол с метлой в руке.
Он грустно зевал. Поскольку я не оставлял его ни на минуту в покое, он в конце концов вскочил, разъяренный, и бросился обратно в кровать, накрывшись с головой одеялом.
— Сам вставай! — фыркнул он. — Сам иди в школу! Я уж точно не пойду. Будь что будет, а я пролежу в кровати до полудня.
— Но это же против нашего договора! — сказал я, теперь уже в самом деле перепуганный. — Сейчас восемь часов. Ты еще успеешь на первый урок.
Нет ответа. Он притворно захрапел.
— Это уже черт знает что! — завопил я, вскакивая. — А если бы все делали так же? Тогда бы весь класс опустел! Ты что себе думаешь?
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.