Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - [8]
Однако это не убедило никого, что вереск американский. Более правдоподобно, что его завезли из Европы. Ведь если бы свой, американский, то должен был разрастись, как в Европе. А тут жалкий клочок. Да еще небольшой клочок вересковых зарослей нашел ботаник А. Грей в Ньюфаундленде. Вот почти и все. Но кто же и когда мог завезти сиреневый кустарничек в Америку?
Сначала предположили, что норманны. Мореходами скандинавы были отличными. Возможно, что добрались до Америки раньше Колумба, еще в VIII или X веках. И вереск в Скандинавии растет. Потом вспомнили о шотландских стрелках. На родине они имели привычку подметать вересковыми метлами свои лагеря. Вполне возможно, что, переселившись в Америку, они захватили свои метлы. Собственно говоря, вереск мог попасть в Америку и гораздо более прозаическим путем: в посылках с семенами древесных пород, с подстилкой для скота, который перевозили в Новый Свет.
Вопрос о завозе вереска из Европы казался решенным, когда узнали, что вереск растет по пути из Европы в Америку, в Исландии и на Азорских островах. Привлекать версию о шотландских стрелках с их метлами, чтобы доказать завоз сиреневого кустарничка на Азоры, было трудно, потому что эти острова находились в ведении португальцев, и шотландские стрелки попасть туда не могли. Гораздо более удобно предположить, что когда-то Азоры и Исландия соединялись хребтами с другой сушей северного полушария. Тогда по сухопутному мосту вереск мог прошествовать в Новый Свет свободно и без хлопот. Но и это доказать пока еще нельзя. Нет достаточного количества фактов.
Впрочем, и по сухопутью не всегда растения могут свободно передвигаться. И лучший пример этому — собрат нашего владыки пустошей, древовидный вереск эрика. Из множества видов этого рода древовидный эрика — самый высокий. В горах Восточной Африки, на Килиманджаро вытягивается до двадцати метров. В толщину на метр. Розовые цветки гораздо крупнее, чем у нашего вереска.
Немногим ботаникам удавалось взобраться на Килиманджаро или на соседние горы — Кению и Рувензори. Но те, кому посчастливилось, навсегда запомнят пояс верескового леса, царство теней, вечной сырости и туманов. Здесь, в заоблачной выси, постоянно моросит мелкий дождичек-бус, в этот оторванный от мира угол редко заглядывает солнце, и неясные очертания обитателей леса то выплывают, то скрываются в молоке тумана. Почвы вообще не видно. Все задрапировано фантастическим нагромождением гигантских мхов. Мхи везде: и на деревьях и на кустарниках. Длинные бороды лишайников сбегают с каждого сучка, так что ветвей совершенно не видно.
Английский путешественник П. Синдж был потрясен, когда, миновав бамбуковый лес, попал в вересковый. В разрывах тумана ему мерещились страшные и злые бородатые рожи. Иногда, правда, появлялись мягкие очертания, но добрых физиономий было меньше. Ни крика, ни шороха не слышалось в вересковых дебрях. Стояла мертвая тишина.
Но тишина гигантских верещатников обманчива. Зверья, причем крупного, здесь немало. Даже львы наведываются. Интересно, что выше верещатников, в область древовидных сложноцветных, крупные звери уже не заходят. Что-то привлекает их в вересковых лесах. А что — остается лишь гадать.
Существование в африканских горах гигантских вересков уже давно удивляет ботаников. Удивляет не меньше, чем зоологов крокодилы в водоемах нагорья Тибести среди пустыни между Нилом и Нигером. Древовидные верески встречаются и в некоторых других горах Африки, на Канарских островах и на Мадагаскаре.
Как попал туда вереск, если эти горные массивы разделяют огромные пространства пустынь и тропических лесов? Человек занести не мог. Сами в современную эпоху также не могли переселиться. Эти горные островки древовидных вересков кажутся такими же затерянными в безбрежном океане, как Азорские острова или Исландия.
Великолепие рододендронов
Человека, впервые приехавшего на Байкал, ждет в горах примерно тот же сюрприз, что и П. Синджа на Килиманджаро. Вначале ничего особенного. Тайга как тайга. Кедр, пихта, ель. Черника, брусника. И густой покров мхов. Все эти растения сопровождают туриста и в горах, когда он шествует по тропе от станции Слюдянки на хребет Хамардабан, нависший над Байкалом.
Пройдена высота в тысячу метров, потом тысячу двести, тысячу пятьсот. Неожиданно бархатная стена леса как бы распахивается, и между мохнатыми кедрами появляются метровой высоты кусты с глянцевыми вечнозелеными листьями, точно увеличенная в двадцать раз брусника. Такие же хрупкие, как восковые, цветки, только не розовые, а цвета морской пены.
Так начинается пояс кашкары — золотистого рододендрона, невесть каким образом оказавшегося в Сибири. Ближайшие родичи — рододендроны — в горах Кавказа, в Гималаях… Что ни шаг, то гуще рододендрон. Наконец последние кедры остались позади, а впереди, на фоне черного камня безлесных вершин-гольцов кипит желто-белый вал рододендрона. Хочется броситься в эту цветочную пену и брести между кустами, разгребая руками зеленые волны листьев. Однако выполнить это желание почти невозможно. Побеги кашкары корявы и подагрически скрючены. Они так причудливо переплетены, что сама всесильная математика не смогла бы установить никакой точной зависимости. Как ни поставь ногу, она оказывается в капкане.
