Мир приключений, 1986 - [32]

На кладбище секретарь горкома Никонорова начала было надгробную речь, но, расплакавшись, не смогла ее закончить. Тогда вышел Дубинин.

— Мы хороним товарища… Замечательного товарища, майора Молоткова. Он погиб от руки врага, и мы клянемся отомстить за него! И будем бить и уничтожать их на фронте и везде… Везде!

Курсанты вскинули винтовки.

Вслед за дружным залпом раздался еще один выстрел — это замешкался молоденький парень. Он стоял растерянный, виновато глядя на всех, словно совершил что–то неуважительное к покойному.

В тот же день Дубинин пришел в горком на прием к Никоноровой. Разговор был коротким.

— Меня Андрей вчера просил остаться. Предлагал идти к нему в отдел розыска. Я отказался. Честно говоря, я не представлял, что положение настолько серьезно… И не потому, что Андрей погиб. Впрочем, и потому. Одно к другому. — Он с хрустом сжал спичечный коробок.

— Курите? — Никонорова протянула ему пачку.

— Спасибо…

— Вы обратились не по адресу. Но, в общем, я в курсе дела. Начальника милиции переводят в Москву. На его место будет назначен Митин, он только что вернулся из госпиталя после ранения. Значит, в отделе розыска остаются всего два человека. Мы запросим насчет вас область. Будем рекомендовать.

Глава 29

Домик у Дубинина был рядом с фабричным прудом. Здесь они прожили с женой почти десять лет. Дом окружен садом, который подступал к самому берегу, летом можно было чудно отдохнуть, поудить рыбу, здесь Дубинин готовился к экзаменам в строительный институт. Сейчас пруд застыл, и ветер гонял снег, обнажая гладкие пятачки толстого льда…

Дубинин вошел в дом и, не раздеваясь, сел на диван. В полутьме светлым пятном выделялась на столе записка. Он дотянулся, не вставая, и прочитал: «Ужинай без меня. Ушла в магазин. Надя».

Как ей сказать?.. Ведь они были уже в дороге… Андрей… Как же так, Андрей!.. У хороших людей жизнь всегда обрывается рано… Все говорил: «Мне бы, Мишка, дело какое–нибудь такое! А у нас тут не выдвинешься». Его же, наоборот, не раз звали на работу в столицу. Отказывался: «Там обязательно зазнаюсь, располнею. А я себя знаю: мне полнота не к лицу». С ехидцей мужик. «Вот мы с тобой, — говорил, намекая на их фамилии, — вроде как два сапога пара: что молоток, что дубина — постарались предки. Только молоток — это, как ни говори, молоток, а дубина — дубиной и останется!» За Надей они вдвоем ухаживали, вот и пытался Андрей поддеть перед ней друга. Может, она потому Михаила Дубинина и выбрала, что он все время молчал и только улыбался в ответ на Андреевы шуточки. После свадьбы Андрей сказал сопернику: «Не видать бы тебе Надьку без моей помощи. Я нарочно из себя дурачка строил, чтоб у нее глаза не разбегались. — И, мрачно помолчав, расхохотался: — Еще не известно, кому повезло!»

Смертей на фронте Дубинин перевидел немало. Там смерть от своей ежеминутности становилась обыденной: не убьешь — тебя убьют. Но здесь, в тылу, гибель друга от руки какого–то бандита — во время такой войны! — выглядела непривычно, странно, не верилось даже.

— Миша, — торопливо начала жена еще с порога, — говорят, что в городе орудует банда. Сорок человек. Все матерые уголовники!

— Чепуха. — Дубинин зажег лампу и помог ей стащить бурки. — Слухи.

— Какие ж тут слухи, если Андрея убили!.. Миш, мы когда поедем?

«Как ей сказать?..» — тоскливо подумал Дубинин.

В дверь постучали.

— Разрешите? — На крыльце стоял сержант Никишов. Из–под фуражки высовывалась полоска бинта.

— Заходи, — пригласил Дубинин.

Сержант обмахнул сапоги веником и проследовал в комнату.

— Вечер добрый, — поздоровался он. — Ну, что думаешь делать, товарищ начальник?

— Какой начальник? — удивилась Надя.

— Михаил Николаевич теперь у нас главный!

— Да, да, — «бодро» подтвердил Дубинин. — Меня назначили вместо Андрея.

Надя напряженно глядела на него.

— Так надо… — Дубинин опустил глаза.

— Вы не переживайте, — вмешался Никишов. — Не на фронте, прямо скажем. В нашей профессии, собственно, нет ничего опасного. Ну, а Андрей… Вышло так…

— Я не расстраиваюсь, чего мне? — Надя улыбнулась. Вернее, улыбнулся только рот, а глаза неподвижно горели лихорадочным блеском.

— Ну, что ты?.. — попытался успокоить ее Дубинин.

— Опять! Господи! — Надя засмеялась. — Да что я, чурка какая? Или я тебе ни к чему? Ты оставайся, оставайся на здоровье! Лови бандитов!

— Хватит! — вскричал Дубинин и нервно заходил по дерюжной дорожке. — Уезжай! Не держу!

— Ну и поеду! — Надя села на табуретку и заплакала.

— И езжай! — еще громче закричал Дубинин. — Давай все схватимся и уедем за Урал! А что тут, — он махнул рукой на окно, — провались все пропадом?!

— Уезжают другие же, Миша, — просительно сказала она. — Ты свое сделал, отвоевал. Ведь здоровьем своим заплатил. Как у тебя кость по ночам ломит, я знаю, не он! — Она со злостью кивнула на Никишова, будто тот был всему виной.

Утром Дубинин вошел в кабинет Молоткова. Здесь было чисто и холодно. На несгораемом шкафу стояли в горшке давным–давно увядшие цветы. При виде цветов возникло в памяти восковое лицо Андрея, венки, музыка…

— Выбросьте, — сказал Дубинин милиционеру. И, когда тот был уже в дверях, добавил, как бы извиняясь: — Засохли ведь.