— Немедленно оставить судно! — распорядился лейтенант. — Или мы откроем огонь.
— На борту женщины и дети! — прокричал в ответ Фюмроль и, догадавшись, с кем имеет дело, добавил по-японски: — У нас нет никаких плавсредств. Позвольте нам хотя бы подойти ближе к берегу.
— Нет, — отрезал японский моряк. — И так достаточно близко. Волна небольшая.
— Спорить бесполезно. — Фюмроль повернулся к шкиперу. — Надо лезть в воду, иначе они нас потопят. Вы сумеете объяснить пассажирам?
Он ожидал паники, детских криков и слез. Но люди встретили нежданно свалившуюся на них беду с удивительным спокойствием. Женщины покорно стали привязывать детей к себе за спину. Шкипер принес несколько пробковых поплавков.
— Неужели нет ни одной лодки? — спросил Фюмроль.
— Одна есть, — поколебавшись, ответил шкипер. Видимо, он приберегал ее для себя. — Только плохонькая. Больше четырех человек она не поднимет.
— Превосходно! — обрадовался Фюмроль. — В лодку сядут женщины с детьми. Кто не умеет плавать? — спросил он, с трудом подбирая вьетнамские слова. Но на судне, которое шло с островов Драконьего Жемчуга, плавать умели все.
— Тогда за борт, дамы и господа! — скомандовал он. — Японцы не станут ждать ни одной лишней минуты, — и первым начал раздеваться.
Перед тем как прыгнуть с кормы, вынул из-за пазухи пистолет и зашвырнул его в море.
Он вынырнул и, жадно вдохнув, вновь погрузил лицо в волну, смывая слезы. Боже, как это было некстати!
Субмарина, задраив люк, пошла на погружение. Передав на ближайший катер координаты оставленного судна, она устремилась на поиски новых жертв.
Арита был осведомлен, что экспедиция в Таиланде прошла не столь гладко, как этого хотелось, но в целом операция развивается по графику, и на аэродромы Алор-Стар и Сунгей Патани уже садятся японские бомбардировщики. Для штурма Сингапура генералу Ямасите понадобятся суда. Следовательно, он их получит.
Выбившись из сил, Фюмроль лег на спину. Лишь теперь он понял, насколько ослаб после болезни. Все, кто плыл с ним на джонке, уже были далеко впереди. Черные головы, как поплавки, выскакивали из пены накатившего вала.
Небо вновь заволокли темные, как дым пожарищ, облака. Северо-восточный муссон, как всегда, дал знать о себе дождем. Было приятно лежать с закрытыми глазами и ловить ртом прохладные сладкие струйки. Волны медленно пригоняли Фюмроля к берегу. Он знал, что в столице султаната Келантантан городе Кота-Бару расположена крупная военная база англичан. От друзей, которые бывали на здешнем аэродроме, он слышал об укрепленном районе в развилке реки. Пусть не удастся отыскать англичан в мангровом лабиринте дельты, но что помешает ему пробраться в город? От побережья до Кота-Бару было всего два километра. Волна у берега стала круче. Фюмроля, обессиленного и оглушенного, выбросило на утрамбованный приливом жесткий песок.
Отдышавшись, он вытряс из ушей крупинки кварца и встал на нетвердых ногах. Горизонт покачивался перед ним, словно он находился в кабине самолета. Сделав несколько шагов, он пошатнулся. Кое-как добрался до ржавого корневища вывороченной пальмы и присел на заиленный ствол.
Весь берег был усеян трупами.
Пальмы со срезанными верхушками помогли Фюмролю определить направление огня. Берег был обстрелян из леса, возвышавшегося над зарослями молодых кокосов у речной излуки, отрезанной от моря полосой дюн. Там, среди зазубренных сабель дикого ананаса, лежало японских трупов еще больше, чем у моря. Солдаты были без пилоток. Белые хаси-маки смертников красноречиво говорили об их презрении к смерти. Они совершили «таи атари», добровольно принесли себя в жертву. Приняв на себя огонь первой линии английской обороны, они умостили дорогу новой волне, которая ворвалась в лес, чтобы навсегда остаться на минном поле.
Индийские солдаты, лежавшие в мокрых траншеях, не ожидали столь неистового самоистребительного штурма. Вместо того чтобы залечь перед опутанными колючей проволокой минными заграждениями, японцы бросились в атаку. Не успевала осесть поднятая взрывом земля, как в дымящуюся воронку прыгал новый самоубийца в белой повязке, чтобы взлететь на воздух на метр ближе к английским дзотам, сколоченным из дерева. Так шаг за шагом по горячему праху товарищей смертники прорвали первую линию обороны и приняли штыковой бой.
Так их учили в малярийных болотах Формозы, ради этой минуты гнили они месяцами в джунглях Хайнаня. Их тренировали минеры, военные инженеры, разведчики, артиллеристы, мастера каратэ и виртуозы ближнего боя.
Быть может, еще вчера эти молодые, полные сил парни не знали, что их день так непоправимо близок. Но прозвучала труба, и они выбежали на палубу транспорта «Авигасан-мару». Прощальная чаша сакэ раскрыла перед ними врата смерти.
«А теперь идите и умрите», — дал им последнее напутствие командир. С этой необратимой минуты меж ними и миром живых разверзлась пропасть. Командир отдал честь, повернулся, как на параде, и поспешил к трапу. Его ожидала подводная лодка, их — бессмертие. Больше, чем бессмертие. Небожители с розовых облаков уже готовились заключить их в благоуханные объятия.
«Каким бы преступником и негодяем ни был японский подданный, — убеждали газеты, — становясь под боевые знамена, он освобождается от всех грехов. Япония воюет во имя императора, и ее войны — святые войны. Те, кто погиб в них со словами „Да здравствует император“, были ли они хорошими или плохими людьми, тем самым становятся богами».
