Мир приключений, 1976 - [226]

— Пусть себе ходят за джерольдами, а мне это ни к чему, — говорил Диско. — Какое-то время придется потерпеть такое соседство, но, может, недолго. А место, где мы сейчас стоим, Гарв, считается не очень хорошим.

— Правда? — удивился Гарви, уставший уже зачерпывать забортную воду ведрами после слишком затянувшейся разделки. — Я был бы не прочь попасть на место еще хуже этого.

— Единственное место, которое хочу увидеть я — это Истерн Пойнт, — сказал Дэн. — Слушай, отец, похоже, что больше двух недель мы там не простоим… Вот тогда ты познакомишься со всей компанией. А работы будет тьма! И поесть-то вовремя не придется. Попьешь водички, и все тут, а спать будем, когда не останется сил работать. Хорошо, что тебя подобрали не месяцем позже, а то бы тебе не осилить старушку Вирджин.

Глядя на карту, Гарви понял, что подводная скала Вирджин и другие участки мелководья с любопытными названиями были поворотным пунктом их путешествия и что, если им там повезет, они замочат оставшуюся в трюме соль. Но, увидев размеры отмели Вирджин, которая на карте обозначалась едва заметной точкой, Гарви не мог понять, как Диско даже при помощи «бычьего ярма» и лота сможет разыскать ее. Позднее он убедился, что Диско прекрасно справляется с этим и любым другим морским делом, да к тому же может оказать помощь другим. В его рубке висела большая, четыре на четыре фута, школьная доска, назначение которой было Гарви неизвестно, пока однажды после нескольких очень туманных дней до них не донесся довольно немелодичный голос сигнальной сирены, походивший на трубный вопль чахоточного слона.

Они собирались сделать короткую стоянку и, чтобы сократить хлопоты, тащили якорь за собой.

— Барк с прямыми парусами требует дороги, — сказал Длинный Джек.

Из тумана выплыли мокрые красные паруса судна и, пользуясь морским кодом, «Мы здесь» трижды звякнула колоколом.

На барке с воплями и криками подтянули топсель.

— Француз, — недовольно проворчал дядюшка Солтерс. — Микелонская шхуна из Сент-Мало. — У фермера был зоркий глаз. — Кстати, у меня почти весь табак вышел, Диско.

— У меня тоже, — заметил Том Плэтт. — Эй! Подай назад, подай назад! Осторожней, вы, головорезы, «мучо боно»! Откуда вы, из Сан-Мало, да?

— Ага! Мучо боно! Уи! Уи! Кло Пуле — Сан-Мало! Сан Пьер Микелон! — кричали с парусника матросы, размахивая шерстяными кепками и смеясь.

А потом они закричали хором:

— Доска! Доска!

— Принеси доску, Дэнни. В толк не возьму, как эти французики забираются так далеко. Сорок шесть — сорок девять им подойдет, к тому же так почти и есть на самом деле.

Дэн написал цифры мелом на доске, и ее выставили на видном месте, а с барка донеслось многоголосое «мерси, мерси».

— С их стороны не по-соседски так уходить, — проворчал Солтерс, шаря по карманам.

— А ты французский с прошлого раза подучил? — спросил Диско. — А то нас опять камнями забросают, как тогда, когда ты их «сухопутными курицами» обозвал.

— Хэрмон Раш сказал, что только так их можно расшевелить. Но мне и английского языка хватит… Табак у нас кончается, вот беда-то. А ты, юноша, часом, не говоришь по-французски?

— Конечно, говорю, — ответил Гарви и с вызовом прокричал: — Эй! Слушайте! Аррете-ву! Аттанде! Табак, табак!

— О, табак, табак! — закричали на судне и снова засмеялись.

— Дошло наконец. Давайте спустим лодку, — предложил Том Плэтт. — Во французском-то я не очень силен, зато знаю другой подходящий язык. Пошли, Гарви, будешь переводить.

Невозможно описать, какую сумятицу вызвало их появление на борту барка. Каюта судна была сплошь уставлена яркими цветными изображениями святой девы — святой девы Ньюфаундлендской, как они ее называли. Оказалось, что Гарви говорил по-французски иначе, чем было принято на Отмелях, и его общение в основном сводилось к кивкам и улыбкам. Что до Тома Плэтта, то он размахивал руками и «разговаривал» вовсю. Капитан угостил его каким-то невообразимым Джимом, а члены команды, похожие на персонажей комической оперы — волосатые, в красных колпаках, с длинными ножами, — приняли его совсем по-братски.

Потом началась торговля. У них был табак, много табаку, американского, за который во Франции не была уплачена пошлина. Им нужны были шоколад и печенье. Гарви погреб назад, чтобы уладить это дело с коком и Диско, которому принадлежали все припасы. Возвратившись, он выложил у штурвала француза банки с какао и пакеты с печеньем. Эта сцена напоминала дележ добычи пиратами, из которого Том Плэтт вышел нагруженный разными сортами табака, включая свернутый в трубочку и жевательный. А затем под звуки жизнерадостной песни эти веселые мореходы скрылись в тумане.

— Как это получилось, что мой французский язык они не понимали, а язык жестов был им понятен? — полюбопытствовал Гарви после того, как все, что они наменяли, было распределено между членами экипажа.

— Какой там язык жестов! — загоготал Плэтт. — Впрочем, пожалуй, то был язык жестов, только он куда старше твоего французского, Гарв. На французских судах полным-полно масонов, вот в чем штука.

— А вы знаете масон?

— Получается, что знаю масон, а? — заявил бывший военный моряк, набивая трубку, и Гарви задумался над еще одной морской загадкой.