Мир приключений, 1975 - [32]

Русский консул, надворный советник Рудановский, перекочевал в Сингапур с Миллионной улицы Петербурга. К нему-то и пошел с корабля Бабушкин. Василий не ожидал восторженного приема, но ошибся. Как только консул узнал, кто стоит перед ним, вскочил с плетеного кресла, обнял матроса, усадил, забегал вокруг Василия. Радость встречи с соотечественником была не бескорыстной.

— Это чудо! Услышал мои молитвы бог. Само провидение мне послало тебя. И не просто русский моряк, а георгиевский кавалер, русский богатырь…

Русский богатырь Бабушкин со своими восемнадцатью ранениями после долгого пребывания в лазарете и теперь утомительного пути чувствовал себя Аникой-воином. Рудановский и не подумал предложить моряку-скитальцу даже короткий отдых. Правда, он имел для этого вескую причину. Бабушкин узнал, что консулу удалось передать для 2-й эскадры, когда эта эскадра проходила мимо Сингапура, важное сообщение о месте нахождения японского флота под командой адмирала Того. “Так ли уж это достоверно?” — подумал Бабушкин и стал слушать динамичный рассказ Рудановского о том, как консульский пароход догнал флагмана русской эскадры, шел около его борта… С флагмана ему сообщили о 3-й эскадре адмирала Небогатова. Она вышла, как узнал консул, из Джибути. У Бабушкина слипались глаза, он хотел бы переменить одну из повязок, чувствуя, что от жары и пота рана под грязным бинтом кровоточит. Но вот он уловил наконец, что желает возложить на него Рудановский. Через день — два 3-я эскадра под флагом адмирала Небогатова должна показаться в этих водах. Небогатову следует передать секретную почту. Но выйти в море па этот раз Рудановскому нельзя, да и не дадут: англичане следят за русским консулом. Это должен проделать неизвестный в Сингапуре человек, но верный и русский.

— Ты это и должен выполнить! А я все обставлю так, что англичане останутся с носом, — закончил монолог надворный советник.

Тот, к кому он обращался, спал в кресле сном праведника.

— Отдыхайте, — сказал Рудановский, — а к ночи я препровожу вас в отель. Утром мы займемся приготовлениями.

Консул не допускал и мысли, что русский матрос откажется от выполнения его поручения. За такое важное дело моряк получит еще одну награду. И Бабушкин принял агентурное поручение в чаяньи долгожданной награды. Такой наградой была для него в его мыслях возможность быстрейшего возвращения на родину. Путь домой показался ему ближе с эскадрой, идущей к Владивостоку, не в пример кругосветному путешествию из Сингапура.

Окружный путь, как мы знаем, бывает и самым коротким.

Два чемодана с наклейками “Лондон”, “Париж” в комнате — о солидном багаже позаботился Рудановский. Но кто перевяжет раны? Позвать никого нельзя, выходить на улицу консул запретил. Ночь проходит без сна. У Василия начинается слуховая галлюцинация: голос Афони зовет на помощь, плачет, ругается на чем свет стоит. С первыми лучами малаккского солнца Бабушкин нарушает запрет консула: выходит из отеля.

У подъезда сонные рикши, Василию удается не привлечь их внимания к себе. Босоногие люди спят на тротуарах. Редкие прохожие — женщины. Навстречу ему идут две ярко одетые цыганки. На плече старухи маленькая обезьяна в красных штанишках. В руках плетеная корзина с фруктами. У молодой медный таз, натертый до блеска. Обезьянка перепрыгивает с плеча старухи на плечо Бабушкина. Это заставляет остановиться цыганок и моряка. Молодая улыбается, подносит к лицу мужчины сверкающий солнечным блеском таз, прося посмотреться в него. Она говорит по-французски:

— Тулон!

Старуха зло произносит по-русски:

— Он не любит тебя. Ты писала ему, а он не пришел.

В глубине таза, как в зеркале, Бабушкин видит мордочку обезьяны. Она гримасничает, а слух Василия доносит до сознания совсем странные, обжигающие сердце слова:

— Оставь его, он друга забыл, друг совсем близко, ищет его…

Опять послышалось! Это же от потери крови…

Почему он не пошел за цыганками? Не потребовал объяснения? Но он даже не помнит, как обезьянка спрыгнула с его плеч, побежала догонять женщин, а потом цыганки скрылись из виду. Вернувшись в своей номер, Бабушкин принял решение не уезжать из Сингапура.

План, разработанный консулом, был хорош, если считать, что задача сводилась к тому, чтобы покинуть Сингапур и выйти в море без помех, не привлекая к себе внимания.

Чемоданы оставались в номере, когда Бабушкин пошел к морю в назначенное место, держась в десяти — двадцати шагах за спиной человека в пробковом шлеме. Этот мужчина, с бородкой на откормленном лице европейца, передал Бабушкину у пустынной береговой черты запечатанный пакет и подвел к маленькому катеру. В топке катера разводил пары молчаливый индус в чалме. Европеец сел за руль; это был владелец катера, француз месье Леру, доверенное лицо русского консула. На корме повис французский флажок. С берега, должно быть, не разглядели скорлупку, а патрульное судно не потрудилось сойти с курса. Затем катер затерялся между двух островков, лавируя среди отмелей. А потом Сингапур скрылся из виду. Это заняло три с лишним часа. По предположению Рудановского, корабли 3-й эскадры должны были пройти мимо отдаленного от других пустынного острова. Море серебрилось до видимых краев. Стали появляться видимые дымки. Катер несколько раз сближал расстояние, но это были пароходы — “купцы”. Наконец, Леру надоело гоняться за невидимками, и он положил катер в дрейф.