Мир приключений, 1974 - [265]

У повести Владимира Владко «Фиолетовая гибель» иные недостатки (в скобках замечу, что если бы фантастам раздали анкету с вопросом «Ваш любимый цвет?», то они все бы написали «фиолетовый». Должно быть, он им кажется более загадочным, чем остальные цвета).

В повести мысль бесспорно есть. Она — в разных характерах трех молодых американцев, нашедших в диком ущелье метеорит с плесенью, распространяющей вокруг себя смертоносное излучение.

Но образы этих молодых людей — романтического Джеймса, мечтающего стать ученым, прирожденного дельца Фреда и уравновешенного страхового агента Клайда — оказались схематичными. Подобные типажи, но в значительно лучшем исполнении, хороню знакомы нам по произведениям зарубежных Фантастов (точно такая же сюжетная посылка лежит, например, в основе романа М. Крайтона «Штамм „Андромеда“»). Когда писатель выбирает традиционный (не хочется говорить — избитый) ход, от него как минимум требуется оригинальность общей идеи.

Есть немало произведений, которые демонстрируют, как один и тот же сюжетный ход может послужить основой для свежих, написанных на высоком художественном уровне произведений.

Например, черный шар из рассказа Вадима Шефнера «Круглая тайна» (сборник «Девушка у обрыва») вполне схож по своему предназначению с роботом Гарсоном из рассказа М. Грешнова. Он тоже прибыл на Землю исследовать земную обстановку. Но для В. Шефнера посланец высокоразвитой цивилизации не самоцель, а лишь повод. Автор повествует о том, как в обывателе просыпаются человеческие черты. Незадачливый журналист, отправившийся писать очерк о ночном стороже, который вернул найденную им крупную сумму денег, и сам не устоявший перед подобным же соблазном; его сосед по квартире, главное занятие которого — заглядывать в чужие окна; школьный приятель героя — все это взятые из жизни, хотя и сатирически заостренные образы. Менее удалась писателю девушка — Леонковалла-Таня. Словом, мы имеем дело с рассказом, написанным по всем законам реалистической прозы, а введенная в него фантастическая нота обостряет, гиперболизирует, делает особенно заметными как положительные, так и отрицательные черты в характерах героев. Так же надо подходить и к повести В. Шефнера «Дворец на троих», напечатанной в том же сборнике.

В уже упомянутой книге О. Ларионовой напечатан рассказ «Планета, которая ничего не может дать». Он стоит ближе к привычной фантастике, чем повести В. Шефнера. Рассказ пронизан гордостью за нашу Землю, за людей, какими бы несовершенными они ни казались. Двадцать Седьмая (разведчики Логитании различались по номерам) решает остаться на Гее (читай: на Земле), потому что, в отличие от многих равнодушных ко всему логнтан, она была девушкой с чуткой душой, с любящим сердцем и ей стало не по пути с окостенелой кастовой системой ее родной Логитании, подавляющей в человеке волю и стремления. И это решение Двадцать Седьмой оказало влияние и на ее родную Логитанию. Скульптура Двадцать Седьмой, скульптура прекрасной Галатеи, высеченная геитянским Пигмалионом, стала символом борьбы за свободу, знаменем тех молодых сил, которые выступили за обновление Логитании. Так появляется еще одна, дополнительная черта в произведении — о силе искусства.

Все это — серьезные произведения, но тот же сюжет может быть отлично разыгран и в юмористическом ключе, что и сделал Кир. Булычев в цикле рассказов «Пришельцы в Гусляре», составляющем основу сборника «Чудеса в Гусляре». Кир. Булычев писатель, в рассказах которого добро непременно и решительно торжествует над злом, он неспособен долго причинять неприятности героям, которых любит. Для цикла да и вообще для писателя особенно характерен рассказ «Поступили в продажу золотые рыбки».

Самые нелепые задания дают обитатели Великого Гусляра чудесным говорящим созданьицам, каждое нз которых в полном соответствии со сказочной традицией выполняет три желания человека, поймавшего золотую рыбку или — в данном случае — купившего ее в зоомагазине. Кто-то, например, «сообразил» заменить воду в водопроводе на водку, и пришлось одной хорошей женщине потратить целое желание, чтобы вновь наладить нормальное водоснабжение городка. Хотя автор впрямую и не говорит об этом, но из названия цикла и из других рассказов нам сразу становится ясно, что это никакие не рыбки, а всемогущие пришельцы, решившие… А что решившие? Позабавиться?

И действительно, поначалу кажется, что замысел автора сводится к насмешкам, впрочем довольно добродушным, над корыстностью, жадностью, легкомыслием. Но финал резко меняет тональность всего произведения. Третье, последнее желание почти у всех обладателей рыбок без какого-либо сговора оказалось одинаковым: они отдали его несчастному калеке, который потерял руку на пожаре. Единодушие чуть, впрочем, не привело к тяжелым последствиям, ибо у пария сразу выросло двадцать рук — одна слева, а остальные справа, на месте отсутствующей. Быть бы Эрику таким страшилищем, но сто автор никогда не обидит невиноватого человека, он сохранит в запасе еще одно, неиспользованное желание, чтобы вернуть Эрику нормальный вид. И смешно и трогательно — как раз в духе большинства рассказов Кир. Булычева.