Позабывши личные обиды,
Посвятив себя навек трудам.
Маяки Вселенной — Цефеиды
Светят в ночь усталым кораблям…
Едва они кончили петь, Джой помнит, Любава вдруг прильнула к нему и поцеловала.
— Не говори, Джой, ничего не говори, — сказала Любава, когда он погладил ее волосы. — Я сама должна во всем разобраться.
— Послушай, Любава…
— Нет. Подождем до Земли. Обещай мне. Хорошо?
— Хорошо, Любава. Все будет так, кк ты хочешь, — сказал капитан.
— Это как гроза, как наваждение. Ничего не могу с собой поделать, — произнесла Любава, глядя в сторону. — Может быть, пройдет? — с надеждой глянула она на Джоя.
— Наверно, пройдет, — согласился с грустью Джой.
— Но я не хочу, чтобы прошло! — воскликнула Любава. — Не хочу, понимаешь? Хочу всюду, всегда быть с тобой. И на Земле, и в пространстве.
Голос Любавы прервался. Капитан отнял от виска биопатрон, и видение отсека исчезло.
Мысли капитана снова вышли на привычную орбиту.
Попытаться установить контакт с помощью биосвязи? Безнадежное дело. Если бы люди были на Земле, они давно так или иначе проявили бы себя.
Нужно действовать — такое решение исподволь зрело у Арго.
В последние дни капитана больше всего беспокоило общее недомогание, которое стало проявляться у всех членов команды. Первым, кажется, заболел Брок. Капитан заметил, что он уже несколько дней ничего не ест.
— Тебе не нравится пища в брикетах? — спросил Арго.
Брок пожал плечами.
— Вкус у брикетов разнообразный, — продолжал капитан, — Семиглаз выполняет все наши заказы.
— Хлорелла сплошная, — сказал Брок.
— Не думаю, Брок, — вмешался Петр. — Мы получаем именно то, что требуем.
— Броку не нравится упаковка, — сказала Любава. — Скучная штука — брикеты. Однообразная.
Капитан посмотрел на бледное лицо Брока.
— Но это же пустяки, — сказал капитан. — Можно попросить Семиглаза, чтобы он завтра же подал нам обед не в брикетах, а так, как мы привыкли на корабле. Возражений, надеюсь, не будет?
Орионцы удивились. Такая простая просьба не приходила им в голову. Да и то сказать, они не были избалованы. Общее оживление охватило экипаж. Один только Брок остался безучастным. Назавтра все ели из настоящих тарелок настоящими ложками! Настроение повысилось, еду уплетали за обе щеки.
Только Брок сказал: «Опять хлорелла!» — и оттолкнул тарелку. К вечеру того же дня Брок свалился. Он стонал, жаловался на головную боль, потом впал в беспамятство. Больше всего поражала его бледность, какая-то меловая, мраморная, что ли. А ведь на «Орионе» Брок отличался румянцем во всю щеку.
А назавтра началось…
Члены экипажа заболевали один за другим. Первым после Брока — Петр, потом Любава, Григо… Дольше всех держался капитан, но и он в последние дни почувствовал сильное недомогание.
Большинство, правда, старались держаться на ногах. Мучительнее всех протекала болезнь у Грнго. Даже Брок чувствовал себя получше, он уже через полчаса после того, как заболел, пришел в сознание. Григо же до сих пор мечется в беспамятстве, хотя пошли уже вторые сутки. Члены экипажа, те, кто еще ходит, установили у постели штурмана непрерывное дежурство.
Джою дежурить еще через четыре часа. Можно, даже необходимо поспать, но сон не идет. Прилечь все же, что ли?
Поворочавшись, капитан встал, снова оделся — легкий комбинезон показался ему пудовым — и пошел в комнату, где лежал Григо. Широкие ночные переходы казались бесконечными. Центральный зал, через который проходил капитан, освещался Луной, светившей сквозь прозрачную стену. К голубоватому свету Луны орионцы успели уже привыкнуть. Под полом не спеша проплывали бесформенные тени. Шаги капитана еле слышно отдавались в тишине.
Подходя к двери, за которой находился Григо, капитан замедлил шаг. Прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Сейчас дежурил Петр, который, едва почувствовав улучшение, вызвался посидеть у постели Григо.
Арго приотворил дверь, и Петр осторожно выскользнул в коридор. Белое лицо математика застыло, как маска. «Наверно, и я такой же», — подумал капитан, поймав взгляд Браги.
Петр тихонько прикрыл за собой дверь и прислонился к стене.
— Ну, как он? — шепотом спросил капитан.
— Уснул, слава богу.
— Улучшения нет?
— Где там! — махнул рукой Петр. — Спасибо, что пока ухудшения нет. Долго заснуть не мог. Бредил недавно.
— Что-нибудь новое?
— Все то же, — сказал Петр. — Забыть не может эти три злополучных витка. Похоже, они превратились в навязчивую идею.
Капитан погладил бороду.
— И Семиглаз от нас отвернулся, — сказал он.
— Семиглаз не всесилен, — вздохнул Петр. — Наверно, найти лекарство против нашей болезни он не в состоянии.
— Что ж, тогда сами поищем для себя лекарство, — сказал капитан.
— Ты о чем, Джой? — спросил Петр.
— Потом, потом… Скажи-ка лучше, что ты даешь Григо? — перевел разговор Джой.
— Любопытная штука, — оживился Петр. — Как ты помнишь, в ответ на наши росьбы дать заболевшим какое-нибудь лекарство Семиглаз ответил отказом. Дать нам он ничего не смог…
— Или не захотел, — вставил Джой.
— Семиглаз ограничился одним-единственным советом: он порекомендовал заболевшим пить побольше воды из фонтана.
— Знаю, сам читал на экране рекомендацию нашего стража, — кивнул капитан.
