Мир приключений, 1967 - [25]

Но отчасти мина похожа и на тигра, который таится в зарослях. Длинные водоросли беззвучно покачиваются над ней. И она полосата, как тигр. В зыбком полумраке пятна камуфляжа на ее круглой спине выглядят совсем как полосы.

А отсюда недалеко уж и до сравнения с драконом. Огнедышащий дракон разлегся на пороге сказочного прибрежного города. И Григоренко, как рыцарю Ланцелоту, предстоит сразиться с этим драконом.

Но такие ассоциации могли прийти в голову только праздному человеку, случайно оказавшемуся в положении Григоренко.

Минер не думал ни о змеях, ни о тигре, ни о драконе. Он увидел перед собой цилиндр, лежащий на боку, довольно длинный, на глаз метра в два, а шириной, вероятно, около полуметра. Размеры определить нелегко. Вода над цилиндром струится, колеблется, очертания его беспрестанно меняются.

Григоренко так засмотрелся на мину, что, наверное, чересчур сильно прижал голову к клапану внутри шлема. На плечи навалилась тяжесть всего Черного моря. Стало труднее дышать.

Он тряхнул головой, сбрасывая наваждение…

Между тем на водолазном боте не спускают глаз с больших, как лепехи, пузырей воздуха, медленно вскипающих на воде. Вначале они удалялись от бота по направлению к буйку. Потом стали подниматься уже у самого буйка — минуту, две, три. Что-то вроде бы слишком долго!

Викулов сказал:

— Увидел мину. Волнуется.

Пузыри начали описывать возле буйка очень медленные дуги.

— Ага! — с удовольствием прокомментировал Болгов. — Совладал с собой. Теперь, стало быть, примеряется, как ее ловчей брать…

Мина вся в пятнах, и купол тоже в пятнах. Маскировка. Разрисованы так для того, чтобы сливаться с дном, чтобы трудно было различить сверху.

Не сводя с мины глаз, Григоренко неторопливо охаживал ее, то и дело останавливаясь, нагибаясь, даже приседая на корточки.

Так! Постепенно картина проясняется.

У мины три горловины. Вот они — небольшие круглые крышечки, вплотную прилегающие к корпусу. Под ними несомненно скрыты отверстия.

Самые важные приборы — черед до них дойдет на берегу — находятся, понятно, глубоко внутри мины, у ее хвостовой части. Здесь, ближе к поверхности, спрятаны ловушки-камуфлеты.

Григоренко заставил себя протянуть руку к ближайшей горловине. Едва касаясь, провел по ней пальцами. Труднее всего далось это первое прикосновение.

Перчаток водолазы не носят. Твердый манжет, обхватывающий запястье, не пропускает воду в скафандр. Да Григоренко и не смог бы работать в перчатках. Легкие скользящие касания. Тронул — и остановился. Чуть надавил — и замер.

Вспомнилась мигающая лампочка в кубрике флагманских специалистов. Здесь, под водой, освещение тоже меняется. Оно то темнее, то светлее. Это значит, что туман наверху редеет, сгущается, снова редеет.

Впрочем, Григоренко доверяет своим пальцам больше, чем зрению. Внимание его сейчас сконцентрировано в кончиках пальцев, в этих мягких выпуклых подушечках, которые у опытных минеров почти так же чувствительны, как у слепых.

На ощупь Григоренко безошибочно определяет назначение отдельных выпуклостей и впадин.

Ага! Вот это — гайки, а это — болты, вот чуть заметные углубления для выступов специального ключа.

Итак, налицо три горловины, а под ними три ловушки-камуфлета.

Каково же их назначение?

По признакам, понятным минеру, Григоренко заключил, что камуфлет, срабатывающий при толчках, укрыт в самой маленькой из горловин. А в двух других, по-видимому, то самое каверзное приспособление, которое не пускает мину на берег.

Долго в задумчивости стоял Григоренко у мины. Обманутые его неподвижностью, стайки мелкой рыбешки принялись взад и вперед сновать мимо иллюминатора шлема. Он лишь досадливо морщился, как от мелькающих перед глазами мух.

С какого камуфлета начать? Конечно, с того, который чувствителен к толчкам. Потом, если удастся его снять, будет легче работать со вторым камуфлетом.

Погруженный в свои мысли, Григоренко не заметил, как вокруг делалось светлее и светлее. А это был грозный признак.

Внезапно — удар по темени! Круги заходили перед глазами.

Инстинктивно он схватился за шлем — цел ли? И тотчас успокоительная, трезвая мысль нагнала первую, тревожную: думаю — значит, цел!

С облегчением он увидел мину на том же месте у своих ног. Но она и должна была быть на том же месте. Взорвалась бы — и его, Григоренко, уже не было бы здесь.

ТУМАН РАЗОШЕЛСЯ

Снова кто-то невидимый с силой ударил сзади, пригнул к земле!

На несколько секунд Григоренко потерял сознание. Как присел подле мины на корточки, так и остался в этой позе, свесив голову между колен.

Очнувшись, он понял, что наверху настойчиво торопят с возвращением. Сигнальный конец трепетал, то провисая, то натягиваясь до отказа.

Минер заставил себя встать и побрел, плохо ориентируясь в происходящем, повинуясь лишь требовательному подергиванию линя. Тот стал сейчас как бы продолжением его нервной системы.

Почему-то очень болели уши. Горячие струйки пота стекали по лицу, заползали за воротник.

Воду вокруг по временам как бы сотрясала судорога. Это было мучительно.

Далеко ли еще до бота?

Ага! Трап! Первая ступенька, вторая… Сверху протянулись заботливые руки, подхватили минера, втащили на палубу.