Мир приключений, 1964 - [24]

Он кипел от негодования. Ему поручили не столько стеречь самого Марушко (в открытом море бежать некуда), сколько охранять его от товарищей.

У дверей салона Паша задержался.

— Слушай, ты!.. — хмуро предупредил он Марушко. — Я тебя не трону. Но, если Оська умрет… считай себя покойником. Ни капитан, ни сам черт морской тебя не спасут.

— Паша! Браток!.. — Голос Марушко сорвался. — С кем не бывает ошибки?..

— Волк тебе брат, — оборвал его Паша. — Вот и я… тоже ошибусь да шугану тебя за борт…

После такого предупреждения ноги Марушко стали вялы и непослушны, словно чужие. Он не знал, что капитан и помполит, понимая, что в промерзшей и темной каюте арестованного долго не продержишь, сделали все возможное, чтобы убедить рыбаков не отвечать на преступление преступлением, на удар ножом — самосудом. Лишь после этого Иван Кузьмич распорядился перевести Марушко из каюты в салон.

Ненавидящие взгляды встретили Марушко в дверях салона и проводили, пока он не забился в угол за столом командного состава. Но и здесь до него долетали то обрывок разговора, то отдельная фраза, от которых болезненно морщилось острое, щучье лицо с тусклыми глазами.

Наконец-то погасили коптилки. Прикрутили “летучую мышь”. Матросы спали. Один Марушко сидел настороже. Каждый шорох вызывал у него дрожь. Порой ему казалось, что кто-то ползет между спящими, пробираясь к нему, и тогда он стягивался в упругий мускулистый клубок.

Марушко не выдержал напряжения, нащупал в сумраке плечо Паши.

— Ты спишь?

— Сиди, жаба! — Паша отбросил его руку.

И оттого, что конвоир не спал, преступнику стало легче.

Тяжелое дыхание усталых людей давно заполнило салон. Не мог заснуть один Марушко. Просчитался он. Крепко просчитался! Три года назад он держал в страхе и подчинении все общежитие. Дружков подобрал подходящих. Расправа с непокорными была короткая. Даже на суде свидетели не выдерживали его тусклого взгляда и смягчали показания (дружки-то остались на воле). И на траулере он успел кой-кого припугнуть. И вдруг все набросились. На что Оська казался “своим”, и тот в решительную минуту “продал”. А как Марушко был уверен в нем!.. Впрочем, не меньше он был уверен и в том, что до посадки на шлюпки никто в ящик с аварийным запасом не заглянет. Все слышали, как твердо сказал капитан: судно на плаву держится надежно, будет продолжать вести разведку косяка…

Утром все получили по два куска жареной трески, по ломтику тронутого плесенью хлеба и по ложке сахарного песку.

Марушко принесли паек в его угол. Но он был рад этому. Здесь никто не мог зайти за спину, ударить сзади. И он отдохнет после чудовищного напряжения ночи.

После завтрака Пашу сменил хмурый засольщик Терентьев.

“Праведник! — злобно подумал Марушко, вспомнив, как Терентьев ругался со шкерщиками из-за брака в обработке рыбы. — Партейный!”

С наступлением темноты команда заполнила салон. Настороженный слух Марушко жадно ловил обрывки разговоров. Больше всего хотелось ему узнать, что с Оськой. Жив он? Или умирает? Возможно, уже умер! От одной мысли об этом тело его покрылось липким потом. Если Оська умрет, тогда и ему конец. Не довезут до порта, трибунала. Сейчас трибунал казался Марушко тихой гаванью.

После ужина Паша занял свое место рядом с арестованным.

Матросы устраивались на ночь. Неторопливая беседа угасала.

Тишина, мерное дыхание спящих осилили Пашу. Голова его свесилась на грудь, потом привалилась к стене…

А Марушко все думал — упорно, об одном и том же: выживет ли Оська? Хоть бы до берега выдержал. Две участи — преступника и его жертвы — слились воедино.

Занятый невеселыми размышлениями, Марушко вдруг разглядел, что помполита в салоне не было. Где он? Куда мог уйти в такую позднюю пору? Только к Оське. Значит, плохи дела раненого, если Корней Савельич ночью не отходит от его постели.

Марушко силился развеять страх, убедить себя в том, что помполит мог выйти проверить вахту, побеседовать с дежурными на постах наблюдения, просто подышать свежим воздухом… Все это казалось неубедительным. Только к Оське, Больше некуда идти Корнею Савельичу. Мысль упорно повторяла одно и то же слово: “Умирает!..” Незаметно пришло убеждение, что Оська уже мертв. Вот сейчас войдет Корней Савельич, сообщит о смерти Оськи… Теперь уже Марушко не мог отвести взгляда от двери. В каждом шорохе спящих ему слышались шаги Корнея Савельича.

Марушко встал. Потянулся, разминая отекшую спину. Осторожно ступая между спящими, пробирался он к выходу.

— Легче! — пробормотал кто-то с пола.

Марушко замер с приподнятой ногой. Так он стоял, пока под ним не зазвучал сочный храп. Марушко перешагнул через спящего и открыл дверь.

ОТЩЕПЕНЕЦ

Исчезновение Марушко всполошило всю команду. Бежать одному с “Ялты”? Безнадежно. Скрываться на судне? Вовсе нелепо. Но были же причины, побудившие преступника к бегству?..

Иван Кузьмич немедленно усилил вахту. Анциферов бросился к кладовке, где хранилось оружие. Замок на ней был цел, автомат и три винтовки на месте. Старпом облегченно вздохнул и перенес оружие в пустующий камбуз. Здесь оно было под постоянной и надежной охраной.

Поиски Марушко возглавили Анциферов и Кочемасов. Матросы плотной цепочкой — от борта и до борта — неторопливо двигались с кормы к надстройке. В густом тумане Марушко мог пройти незамеченным в двух шагах.