Ватагин взял серба под руку, и они вышли во двор.
— Дорогой Владо, вы не сердитесь, но я вас спрошу. Если не хотите — не отвечайте. Когда вы были в последний раз у Ганса Крафта? — тихо спросил Ватагин, не отпуская руки шахматиста.
Тот помолчал.
— Три дня назад, — кратко ответил он.
— В день пожара?
— Вы все знаете, — усмехнулся Владо. — Я слышал, что он вернулся домой, и пришел со своими племянниками в последний раз спросить его о долге. Война — маэстро в худые времена остаются без заработков. Но мы пришли поздно: Крафта уже не было, только пылала его конюшня. Я знал, что картотека хранится в конюшне, и я должен был ее спасти.
— Для него? — спросил Ватагин.
Владо кратко ответил:
— Нет. Для вас… Я вбежал со своими племянниками в горящее здание. Мы вытащили оттуда три ящика. Они уже начинали гореть. Когда мы во дворе срывали с себя тлеющие куртки, я видел в распахнутую дверь, как метались в конюшне обезумевшие лошади. Языки пламени вспыхивали от их движений, а в ночное небо широко поднимался сноп красных искр. И я подумал тогда с облегчением: вот уходит в вечность проклятая огненная комета фашизма, летит ее раскаленный хвост, и последние уголья угасают в огромном холодном небе!..
Как он переменился, этот старый шахматист! Волнение охватило его — теперь, несмотря на элегантность поношенного костюма, не стало космополита: был серб, гордый старый серб, дети и внуки которого громили захватчиков на всех путях их отступления с Балкан.
А когда в памяти Владо догорел костер крафтовской конюшни, глаза его стали снова усталыми и добрыми, и этот немного опустившийся человек сказал советскому полковнику:
— Теперь поедем ко мне, я передам вам три ящика… под расписку. Но прежде пойдемте-ка лучше к доске, Иван Кириллович. Хотите — я покажу вам, как я однажды обыграл самого Алехина?
Простившись с другом человечества Владо, полковник Ватагин с его ленивой и грузной повадкой как бы преобразился. Он всем своим жизненным опытом чувствовал необходимость быстрых решений. Вся громоздкая инвентаризация племенных книг, где вместо лошадей фигурировали люди, близость Крафта с Гитлером, — все говорило о том, что дело, затеянное банатским немцем, значительнее и опаснее сапной эпидемии. Ватагина направляло по следу невидимого врага почти неуследимое движение признаков, похожее на то, что видел он однажды в монгольской степи, когда подняли волка и он уходил от преследования, едва показывая спину в высокой траве.
В штаб фронта Ватагин и Цаголов возвратились под вечер. Шустов, приехавший за ними на аэродром, не успел вытащить полковничью шинель из машины, как Ватагин уже собрал офицеров. Автоматчики втащили ящики в комнату. Славка не мог помочь, плечо еще мешало. Ватагин это заметил:
— Что с вами?
— Так… ничего, — замялся Шустов, ожидая удобной минуты, чтобы во всем повиниться с глазу на глаз.
Между тем майор Котелков и капитан Цаголов раскладывали на столах и подоконниках содержимое ящиков. Тут было пятьсот семьдесят полуобгорелых карточек. В каждой наверху слева стояла кличка лошади, а в соответствующих графах были обозначены масть, основные промеры экстерьера. Внизу были записаны фамилия владельца, его адрес и род занятий.
На первый взгляд ничего необычного в картотеке не было. Но когда по приказу Ватагина, оставив в стороне лошадей, Цаголов выписал фамилии их владельцев, то получилась весьма любопытная картина. Это была странная и пестрая коллекция балканских обывателей.
Вот как выглядел список.
…
145. Добрич, улица Георги Сатиров, 7. Арам Мерджанян, обувное ателье «Алекс».
146. Сексард, переулок доктора Раданеску, 1. Исаак Ченчи, регент детского хора.
147. Констанца, бульвар королевы Елены, 32. Джоржи Папеску, директор приюта глухонемых.
148. Свилайнац, улица Александра, 2. Иованн Джокич, радиотехник, агент по распространению радиоаппаратуры магазина «Постоянство».
149. Шольт, Андраши-утца, 14. Дойдук Янош, хозяин табачной лавки.
150. Казанлык. Христо Благов, смотритель Шипкинского перевала.
…
— Товарищ младший лейтенант, дайте мне сводки по сапу из Ветеринарного управления… — приказал Ватагин. — Спасибо… Так вот, товарищ Котелков, в сводке дана точная дислокация всех выявленных очагов сапа. Даю вам час времени…
— Что прикажете?
— Извлеките с помощью офицеров из картотеки Ганса Крафта только лиц, проживающих в районах распространения сапа.
— Есть, товарищ полковник.
— Здесь пятьсот семьдесят фамилий. А останется не более тридцати. Нам было бы трудно что-либо делать, если бы Ганс Крафт сам не облегчил нам задачу.
— При чем же тут очаги сапа? — хмуро спросил Котелков, потрогав бритую голову.
— Ну, это теперь не просто очаги сапа — это места, где побывала Марина Ордынцева, — сказал Ватагин.
— Точнее, где побывал Пальффи Джордж?
— Нет, именно Ордынцева. Теперь для нас они снова поменялись ролями.
Майор Котелков ровно ничего не понимал в ходе мыслей Ватагина. Это было не в первый раз и, как всегда, раздражало. Досадуя и не желая обнаружить своей недогадливости, он решил побольнее уязвить полковника и с деланной озабоченностью заметил:
— Если так, тогда, к сожалению, один из организаторов сапной эпидемии уже ликвидирован… при активном участии младшего лейтенанта Шустова.
