Мир приключений, 1928 № 05 - [41]
Но что, если приобщить дикаря к культуре? Научить его европейскому языку так, чтобы он потом мог бы посвятить во все свои тайны. Это безнадежно! Такой дикарь теряет связь с природой. Высокообразованный папуас не мог послать весть о том, что ему грозит смертельная опасность. Подобные вещи стали для него каким-то сном. Он уже потерял и способность к ним.
Около года назад я увидела на пароходе, который шел вдоль берега Новой Гвинеи, несчастного папуаса, лежащего в уголке палубы.
— Везете в госпиталь? — спросила я.
— Да, — ответил мне капитан, — это «бой», с которым проделали «пури-пури», и местные власти попросили нас свезти его в больницу.
«Пури-пури» означает, что человека «околдовали». Туземец, еще несколько недель тому назад сильный, деятельный мужчина, превратился теперь в кожу и кости и не может уже держаться на ногах.
В больницах таких больных обычно лечат нашатырным спиртом, который их заставляют постоянно нюхать.
Собиратели марок вспомнят среди многих красивых марок Южных Морей марку с характерной, сильной головой Макеа, королевы Раратонга. Эта королева давно умерла. Несмотря на то, что она была крещена и цивилизована, она была специалист кой в искусстве изгонять из жизни своих врагов.
— Королева Макеа была королевой во всем, что она делала, — сказал мне один из ее поклонников. — Она никогда не была грубая. Она захочет, чтобы кто-нибудь умер, — женщина или мужчина, — но она не убьет его, не прикажет, чтобы убили его. Нет! Она скажет ему, так любезно скажет: «После среды на этой неделе я тебя не увижу больше». И он шел домой, и когда проходила среда, он умирал. Так любезно — вот так, как я вам говорю.
Насколько я знаю, никто еще не пытался объяснять туземное радио, так, как объясняю его я. У меня мало доказательств. Но я считаю далеко неневозможным, что другие ученые, психологи и антропологи могут подхватить этот вопрос там, где я оставляю его, и осветят тайны, которые я считаю очень интересными.
БЕЛОЕ ЗОЛОТО
Рассказ В. ВАЛЕНТИНОВА
Иллюстрации И. ВЛАДИМИРОВА
Неделю Корней Неудачник борется со смертью. Не то болезнь изнурила его, не то старость одолела крепкое когда-то тело. Сын Николай с утра еще ушел на ближайший врачебный пункт и все не возвращается.
— Так и умру, не увидев сына, — шепчет Корней, и горькие думы не дают покоя ему. Тридцать слишним лет ушло с тех пор, как Корней на Урале счастья своего ищет. Тридцать лет изо дня в день охотится Корней на самородки. Бывает же удача другим! А найди самородок — не пришлось бы ему так умирать. Давно это было, когда без труда попадались самородки, да не знали цены им. Все больше золото искали.
И вспоминает Корней, что много раз он решал бросить неблагодарный труд, в деревню, случалось, уходил и месяцами работал по крестьянству. Но сила привычки и жажда отыскать свое «счастье» возвращали его снова на реку Шайтанку, и с удвоенной энергией он принимался искать клад. Один самородок мог вознаградить за долгие годы лишений. Не похоронил бы он жену свою Марью прежде времени в Уральских степях, не заставлял бы сына Николая делить с ним горести и лишения бродяжьей жизни. Всю жизнь трудился, а счастья своего так и не отыскал, и прозвище Неудачник на веки закрепилось за ним. И вот умрет он, а сын будет продолжать его дело. — Эх, Николай, Николай, видно счастье не всякому дается. В свое время и хозяйство было, и семья, и все теперь растерял… — Думает старик и кутается в лохмотья, ежась от холода, пробирающегося в щели старой землянки… Кабы Николай скорей вернулся, все бы легче было и умереть. — Долго ворочался старик и задремал. Видит сон: отыскал самородок, хочет поднять — сил не хватает, хочет крикнуть на помощь — голоса нет. Страшно ему стало, и проснулся Корней. Глядит: а в дверях сын стоит, только вернулся от доктора и лекарство принес. Обрадовался, и будто полегчало старику при виде Николая Николай вышел и скоро вернулся с вязанкой хвороста. Долго возился у печки и наконец зажег сырой валежник. Пламя вспыхнуло, теплей стало в землянке, а скоро и вода в котелке закипела. Сделал Николай чай и подал Корнею мутную водицу.
— Пей, отец, оно полезное лекарство.
Корней выпил немного горячей водицы и заговорил:
— Так вот, Николаша, неудачные мы, бились с тобой в работе всю жизнь. Искали клад, да так и не нашли его.
Сын слушал отца, низко опустив голову на грудь.
— Брось это дело, говорю тебе. Счастье — оно не птица, не поймаешь его за хвост. Уходи отсюда. Ищи в другом месте своего счастья. Ступай к людям, там оно, а не здесь. — И казалось старику, что простые слова его понятны Николаю и что уйдет Николай в деревню. И стало легче на душе у Корнея.
Николай слушал отца молча и только хмурился. Как мог он отказаться от самородка, который сделает его богатым, а главное — счастливым! Он мотал головой, как бы соглашаясь с отцом, а сам думал о весне, когда снова можно приняться за работу, за поиски счастья, которое никак не шло в руку. Нельзя быть весь век неудачником. На его глазах многие разбогатели. Такие все бедняки, как он с отцом, находили самородки и становились богачами. Правда, не все счастье свое удержали. От находки многие счастливцы сумасшедшими делались, чумели после голода и холода. В карты играли, пили и под конец пропивали все. что заработали, и делались беднее прежнего. — Я не такой, — думал Николай, — я знаю, как с деньгами распорядиться. Я не пью, не гуляю, и деньги мне нужны, чтобы заполучить настоящее счастье.
