Мир приключений, 1926 № 04 - [8]
В следующий момент сильная рука Леткова ухватила самоеда за капюшон малицы и приподняла над водой. Лодка Леткова была мала и двух человек не поднимала, поэтому Василию пришлось добраться до припая на буксире, как нерпе. Онемевшие руки и ноги не действовали и были сведены судорогой. Посиневший рот пытался что-то сказать и не мог. Уложив Пырерко на нарты, Летков во всю прыть погнал собак домой. Одежда Василия быстро обледенела, он превращался в ледяную статую, тогда Летков растолкал его и заставил бежать за нартами. С трудом передвигая ногами, падая и снова поднимаясь, Василий бежал, бежал… Ледяная, полузамерзшая фигура, среди леса из рапаков и льда…
Наконец — дома. Сдав мужа на руки Анне, Летков вскочил на нарты и помчался обратно на припай. С громадным трудом Леткову удалось вытащить на лед перевернутую лодку Пырерко и подтащить к припаю убитого зайца. Зверя пришлось снимать в воде, так как одному двадцатипудовую тушу нечего было и думать пытаться вытащить на лед. Работать голыми руками зимою, в морской воде, очень не весело. Руки стынут, суставы ломит от холода. Только ночью Леткову удалось перевезти все добытое к дому. В это время Василий, оттертый женой сперва снегом, а затем чистым спиртом (что греха таить — хорошую дозу спирта он «втер» и внутрь) и укрытый шкурами, спал сном праведника. На другой день Пырерко встал как встрепанный, никаких последствий вчерашнего ледяного купания он не чувствовал. Добытого зверя промышленники закопали глубоко в снег, чтобы уже летом, когда снег разстает, очистить со шкур тюленье сало и погрузить его в бочки.
В половине Ноября наступила полярная ночь, продолжающаяся здесь до середины Февраля. Солнце совершенно не показывалось. На дворе было светло не более двух часов, впрочем и днем на небе были видны звезды. В доме круглые сутки горят лампы. Наступили сильные, до сорока градусов, морозы. Снег, плотно утрамбованный бешеными штормами и сильным морозом, смерзся, как лед. Речка промерзла насквозь, до дна. Чтобы натопить из снега воды, самый снег приходилось пилить пилой — до такой степени он был тверд.
Вечером и по ночам высоко в небе играло Северное сияние. Сначала в редких тучах зарождается расплывчатое светлое пятно; от него, как бы нащупывая дорогу среди облаков, белесоватые полосы. Они постепенно принимают форму лент, поставленных в воздухе ребром. Ленты в поперечнике окрашены в зеленый, красный, фиолетовый и другие цвета. Все эти цвета в ленте быстро изменяются, заменяя место друг друга, перебегают с одного конца ленты на другой. Фантастическая, светящаяся лента изгибается как живая, принимает правильную форму полукруга, замыкается в круг. По бокам ее и внутри круга создается еще несколько лент. Все это живет, трепещет и буквально как-бы дышет красками и переливами.
При Северном сиянии на дворе было светло — свободно можно было читать мелкую печать.
В лунные, ясные ночи, жутко смотреть на покрытую снегами и льдом землю. Всюду бело и мертво кругом! Миллиарды снежинок искрятся в мертвенном свете луны. Тишина тысячелетий и мертвящей полярной пустыни изредка нарушается гулкими ударами колющегося от мороза льда на заливе. Высятся белые призраки и изломы торосьев и рапаков на берегу. Тишина…. Скрип снега под ногой слышен за две версты. Собаки, удрученные непривычной обстановкой, по ночам долго и страшно завывают, подняв свои острые морды к луне. Жуткий хорал!
Полярная мышь — пеструшка почти исчезла, очевидно, ушла в места, более богатые пищей — мхом и травой. Голодный песец в такие ночи усиленно рыщет в поисках пищи и в изобилии попадает в ловушки промышленников. Сейчас песец совершенно вылинял и у него чистая белая и длинная шерсть. На сорок пасников Леткова ежедневно приходится по пять-шесть песцов, тогда как в железные капканы Пырерко попадает не более двух-трех песцов. Очевидно, зверь, хотя и голодный, все же чует и боится предательского железа капканов. Случается, что старый опытный песец, попав лапой в железный капкан, сам отгрызает ту часть лапы, которая ущемлена капканом, и во свояси убегает на трех лапах. В этих случаях Василий страшно ругается, кляня на чем свет стоит хитрого зверька.
Однажды, уже в Январе месяце, Летков отправился осматривать пасники. На последних ловушках он увидал на снегу громадные следы белого медведя.
— Ну, пропали песцы и пасники, все медведь разворотил! — думал Летков.
Собаки, почуяв медведя, бешено рвались по следу и не слушали седока. Наконец, увидал Летков и самого медведя, да еще не одного, а двух. Зверь, разметав пасник, вытащил оттуда песца и пожирал его. Другой медведь крутился около, сердито рыча. Металлические части винтовки на страшном морозе жгут руки, на коже остается белый след, словно от ожога. Надо торопиться, так как свободный медведь неуклюжим галопом, высоко подкидывая задом, бежит прямо на упряжку. Собаки ожесточенно воют и рвутся к зверю. Стрелять приходится прямо с ходу, с нарт. Выстрел…. Зверь валится, расгребая снег сильными лапами. Рычит и пытается еще подняться. Летков с трудом, на бегу, переворачивает нарты кверху полозьями и, воткнув в снег хорей (длинный деревянный шест для управления собаками при езде) останавливает остервенившихся псов. В это время другой медведь вскакивает, и, тяжело переваливаясь, подбегает к сраженному товарищу и начинает его обнюхивать. Все это происходит не далее, как в двадцати шагах от Леткова. Лихорадочно промышленник выбрасывает гильзу и вдруг: резкий звук и стальная хрупкая пластинка экстрактора маузера — ломается. Пальцы рук от холода побелели и плохо повинуются. Кое-как обломки экстрактора вынуты и послан новый патрон. Летков тщательно прицеливается в голову медведя.
